Искупление

— Да, самообразование — это хорошо. А вот эрудит, наверное, не очень. Они часто скатываются до демагогии. Простые вещи запутывают настолько, что чёрт ногу может сломать, — поразмыслив, продолжил: — Сейчас время деловых людей. Человек, не будучи эрудитом, но хорошо знающий своё дело, достигает многого в жизни. Эрудиты часто бывают настолько заполнены чванством, что с ними невозможно никакое сотрудничество, никакая дружба. Совсем мало среди них скромных! Знал я одного такого эрудита, который вызывал и зависть и уважение. Были на одном курсе Горного института. Внешность простоватого Иванушки, казалось, что и разум его, как у Иванушки-дурачка. Девочкам он совсем не нравился. Но знал этот Иванушка побольше другого профессора! На любой вопрос он знал ответ! Никогда не подавал вида о своём превосходстве! Более того, он радовался возможности лишний раз поговорить о любимом предмете, а любимыми они у него были все. Где он теперь, не знаю. Не спился бы только. Гении часто страдают этим. У меня даже теория есть на этот счёт. Примерно так она выглядит: «троешнику» для того чтобы сделать какую-то работу, понадобится, скажем, неделя, и он эту неделю, как крот ковыряется беспрерывно, ему не до пьянства. Таланту на эту работу нужен один день, шесть дней у него свободных. Как их занять? Тут и рюмочка с бутылочкой появляются. Как моя теория?

— Как и всё у вас, Григорий Самвелович, — превосходная! Только…

— Что, только? Неужто и в этом вы нашли изъян?

— Не совсем изъян, но вопрос есть. Например, почему бы таланту шесть свободных дней не посвятить таким же важным делам, какие были в первый? А «троешники», по вашей теории, вообще должны быть непревзойдёнными трезвенниками по причине нехватки времени. Чаще же всё наоборот: гении вкалывают до последнего вздоха, а «троешники» беспробудно пьют горькую и не каются. Вот так я думаю.

— Юля, мне с вами становится неинтересно! Вы умнее меня, и это для меня катастрофа!

— Успокойтесь, дорогой Григорий Самвелович, я — дура! Если бы была умной, я была бы уже богатой. А у нас с вами всё наоборот. Значит, вы — умница, а я — дура!

— Я не согласен!

— Хорошо. Я не дура. Дурочка, зато красивая! — согласны на такую поправку?

— Нет, не согласен! Вы умная и красивая! Я очарован вами!

40

Только в апреле 2018 года Юля вернулась на родину, чтобы сказать о том, что она не останется здесь. Родители предчувствовали беду, но на что-то ещё надеялись. В редких письмах дочь ничего не сообщала о своих намерениях, но разве от родительского сердца что-то утаишь.

В Магочан Юлю привезли на «мерседесе» Сарьяна, и это обстоятельство не прошло не замеченным в маленьком неуютном селе, где каждый о каждом знал всё. Одета Юля была неброско, но дорого.

— Юля, Юля, что ты наделала, — со слезами на глазах говорила Валентина Ивановна. — Как ты могла! Ты всех нас убила! Такой хороший муж, ребёнок, а ты… Неужели всё это можно променять на богатую беспечную жизнь… Говорят люди: богатство — опасная штука, оно не для всех хорошо… Разве ты не видела по телевизору, как бедны все эти богачи, особенно их жёны и любовницы! Ужас! Они не знают, что вокруг чего вращается — Земля вокруг Солнца или наоборот, чего уж хуже может быть! Разговоры их, как и жизнь, пустые! Одеты так, что, кажется, им проще ходить голыми! Зачем ты лезешь в этот рассадник безумия?

Юля не перебивала маму, давала ей возможность беспрепятственно высказаться, чтобы потом спокойно рассказать о своих причинах такого «дикого» поступка. Но мама не могла успокоиться.

— Ты осиротила своего ребёнка, он тебе не нужен. И от отца далеко. Да если бы и был рядом, разве он заменит мать! А мать в погоне за роскошью, за большими деньгами. Её не смущает, что так называемый муж ей в дедушки годится — сорок лет разницы, уму непостижимо! Скажи я своей маме, что выхожу замуж за деда, она бы меня сначала убила, а потом прокляла! Вот времена, вот нравы! Убеждала Анатолия, чтобы не давал тебе развода, говорила, перебесится девка и успокоится, а он в ответ: «Я не имею права лишать человека счастья». Он не имеет, а тебе лишить человека счастья — раз плюнуть! И кто же ты после этого? Чуть поостыв, спросила: — Где он, почему с тобой не приехал? Радикулит скрючил?

— Мне уже можно говорить? — спросила Юля.

— Можешь говорить, можешь и не говорить — я знаю, что ты скажешь, — отмахнулась Валентина Ивановна и глянула в окно.

— И что же я скажу? — полюбопытствовала Юля.

— А то, что деревня с подштанниками мужа не для тебя, что тебе нужен целый мир, ты не такая, каких показывают на всяких шоу, что ты любишь старца за его ум и дела…