Искупление

— Продавай мою, забирай деньги себе, а я, сколь смогу, поживу в твоей бане. Какая мне разница, где помирать! Лишь бы не на улице, чтобы собаки не грызли. На похороны деньги я припас, тратиться тебе не надо. Одежонка тоже есть.

— Спасибо на добром слове, дед Матвей, — прокашлявшись, сказал Сергей. — Если и сделаем так, то жить ты будешь в доме, а не в бане. Только рано пока об этом говорить, может, найду эти баксы, будь они прокляты. Томка что-то давно не показывает носа?

— И я её не видал давно уже, — пожал плечами дед. — Тольки откуль у ей деньги? Мужика нет, детей кормить чем-то надо.

— На время бы перехватить. Может, подскажет что.

Послышался отдалённый стук копыт и фырканье лошади.

— Едет мой Алёша Попович, — усмехнулся Сергей. — Интересно, нашёл он что или просто прогулялся?

Во двор, подбоченясь, въехал Анатолий. Сергей отметил преображение в поваре. Щёки румяные, серые глаза с блеском, русые волосы отливают на солнце золотыми кольцами, плечи широкие и прямые. Подъехав к крыльцу, не слезая с боевого коня, он бросил на доски плотно набитую чем-то суму.

— Неужто голова Соловья Разбойника? — спросил Сергей без тени улыбки.

— Карлы с бородой, — не менее серьёзно ответил новоиспечённый богатырь. Слезать с боевого коня не спешил. Не хотелось казать свою беспомощность. — Мешок малый взял, там её пропасть.

— Нам и надо-то её с гулькин нос, — высказал своё Сергей. — Засолим банку — и хватит.

— Это такой продукт, всем продуктам продукт! — не согласился Анатолий. — Это кладезь здоровья! Витаминов куча, калий, магний, железо! Чистит кровь, придаёт аппетит, защищает от семи хворей…

Дед Матвей, выпучив глаза, слушал и не мог понять, о чём говорят мужики.

— Заготовить бы, да где хранить? В холодильник много не засунешь, — Сергей не находил решения возникшей, как из морской пены, проблемы.

— Я её в банках засолю и заквашу — делов-то!

— А где банки взять?

— Завтра я их воз привезу! Буланка отдохнёт, и завтра мы в район слетаем поутру.

— Вы ж всё побьёте, если в мешках. А в ящике — как его приспособить к хребту?

— Вот мы и подошли к главному вопросу — нужен лёгкий ходок. На рессорах и резиновом ходу.

— Может, сразу закажем и карету с фамильным гербом?

— Это потом, — согласился Анатолий.

— Когда? Завтра нас опишут, дадут под зад коленом! И мы свободны! «Бывали дни весёлые, гулял я молодец!»

— Как опишут? За что опишут? Кто опишет?

— Пером опишут, за долги, по решению суда. Вопросы ещё будут?

— Вот так новость! — Анатолий сдвинул на затылок шапку. — Это решение уже есть?

— Пока нет. Но пригрозили.

— Как быть? Долги большие?

— Пять тысяч в долларовом эквиваленте.

— Деньги небольшие, только где их взять?

— Какое совпадение мыслей! И я так думаю.

— Если… нет, — ушёл в себя Анатолий. — Тут что-то другое надо придумать. Разве… нет, это тоже не годится. Где мы можем заработать эти деньги?

Анатолий, слезая с Буланки, больше не беспокоился о своей неуклюжести, забыл про неё. Он поглощён всецело проблемой выплаты долга. «Пять тысяч — разве это деньги? — думал он. — Мелочь! Но и эта мелочь — неподъёмный для него и таких, как он, груз. Это значит, что они так и не стали вровень с теми, у кого их миллионы или даже тысячи. Вровень не по деньгам, а по жизни вообще. Меня за крошечный долг под зад коленом, а тот, у кого тысячи, добавит ещё к ним — и он победитель. И радоваться тому будет. Это правильно? Это справедливо? Так и оставим? Неправильно, несправедливо и оставлять так нельзя! Что делать? Снять штаны и бегать. Почку продать! Сколько за неё дадут? Надуют только так, и всё же? Если б тысяч двадцать дали… Надо узнать».

В субботу приехала Томка. Остановилась напротив дома, весело посигналила. Вышедшему за ворота Сергею помахала рукой.

— Привет, помещик! Как дела? — выкрикнула, улыбаясь.

— Как сажа бела, — ответил Сергей.

— Что так?

— Издержки моей наивности.

Томка смыла весёлость с лица, выключила двигатель.

— Говори, что случилось? — потребовала она.

— Говорить особо нечего. Сосед требует пять тысяч долларов за электричество, что провёл от своей усадьбы к моей и деда Матвея.

— За пять столбов и моток проволоки? Ну и свинья! Он никогда не был человеком! Его в классе никто не любил. Боровом был, свиньёй и остался! Я с ним поговорю, сучёнок!

— Договор был на три тысячи, а потом он изменил.

— Ты подписывал договор?

— На словах договорились.

— Ну, так и пошли его подальше!

— Тома! Да я же тогда всё потеряю. Сожгут ведь!

— Ты прав! Но я с ним всё равно поговорю! Когда он бывает здесь?

— Когда как. Наведывается и в будние, и в выходные дни. Позавчера был.

— Я его там найду. Если на три собью, у тебя есть такие деньги?

— Ни копейки!

— Вот так номер! Как же ты договаривался? На что рассчитывал?

— В течение года был уговор рассчитаться. Потом он изменил, сказал, что срочно понадобилось самому выплачивать долг.

— Скотина! Тысячу я дам, картину должны купить, а больше у меня нет.

— Лучше, если уговоришь его подождать, как был уговор. За это время я найду деньги.

— Где ты их найдёшь, кто их потеряет для тебя? — Томка негодовала.