Искупление

— К счастью, не все такие, как ты, — не сдержалась Нина. — Есть ещё способные на добрые дела люди. Ты же, как старый свёкор, только скрипишь да умничаешь! И толку, по-моему, уже никакого не будет!

— И как это понимать? — сжался в комок Василий. — Я лишний? Не нужен вам?

— А сам не можешь ответить на свои вопросы?

— Нет, я хочу их услышать от тебя. Чтобы потом не говорила, что сбежал тайком.

— Да, ты ни на что не годный человек. Нам с сыном без тебя будет лучше. Во всяком случае, у него не будет дурного примера.

Василий молча порылся в сумке, достал какие-то тряпки, переложил их в целлофановый пакет.

— Документы отдай, — тихо попросил.

Когда отец отошёл шагов на двадцать, сынишка заплакал. Он не рыдал, не просил отца вернуться, он плакал тихими слезами ребёнка, потерявшего что-то привычное, ставшее поневоле необходимым. Нина сделала вид, что не замечает этих слёз, и постаралась обычными вопросами отвлечь сына от свалившегося на него горя.

— Игорёчек, может, тебе колбаски дать? — спросила она обыденным голосом.

Мальчишка молча помотал головой.

— Скоро у тёти Нади будем, — сказала она. — Там тебя ждёт Петя. Ты помнишь Петю? Как же не помнишь, мы же в прошлом году у них были? Беленький такой. Он уже в школу ходит. Ты пойдёшь через год. Вместе будете ходить…

— А папа…

— Он потом придёт. Ему сейчас надо… — придумать, что надо папе, Нина не смогла.

К концу дня сокращённая экспедиция прибыла в Духовщину. Уставшая Нина валилась с ног.

— Божечки мои! — всплеснула руками сестра. — Да как же вы так, пешки! Дождались бы какой машины! Проходьте! Сейчас водицы согрею, помоетесь с дороги. Устали поди! Василия-то где потеряли?

— Всё нормально, — махнула рукой Нина. — «Отряд не заметил потери бойца». Пожалуй, так будет лучше.

— Не поняла? — остановилась посредине избы Надя. — Он что, в армию записался?

— Потом всё расскажу. Рассказ будет долгим. Самогон есть?

— Куда ж ему деться, есть.

10

— Чего это светишься как натёртый пятак? — встретил въезжающего Анатолия Сергей. — Никак по ошибке платиновые гвозди тебе продали?

— Семью разбил, вот и радуюсь! — весело сообщил удивительную новость Анатолий, подруливая к крыльцу, чтобы слезть без проблем.

— Всего ожидал, — помотал головой Сергей, — но что сердцееда пригрел — это для меня непостижимая новость.

— При чём здесь сердцеед! — воскликнул Анатолий, встав на сомлевшие ноги. — От такого гадкого типа избавил доброго человека. Прекрасного человека!

— Ну-ну! Куда топор убийцы закинул? Не мне под крыльцо привёз?

— Ты представляешь, — стрекотал Анатолий, не замечая колких подначек Сергея, — она — ангел, а он — паразит!

— Представляю. Читал Гюго в юности. Это сюжет оттуда?

— Не оттуда! Она — чистый образ русской девы, а он — дармоед и демагог.

— Да, Гюго здесь ни при чём. Здесь чисто нашенское. Ну, и как ты внедрил справедливость?

— Я рассказал, какой ты прогрессивный человек нашего времени!

— Пока не герой, но интересно послушать дальше?

— Герой тоже! Она вся засветилась, а он пустился в долгие нудные рассуждения, что хороших предпринимателей и фермеров не бывает и не может быть! Вот же дуралей!

— Дальше. Желательно без определений. Кто они? Что они? Где они?

— Да сюда я их привёз! Её и сынишку, а он забрал свои шмутки и дёрнул в район. На въезде, второй дом справа, высадил их. Женщина встретила. А эта тебя знает! Говорит, как не знать!

— Больше ничего не говорила?

— Много что говорила — дорога-то дальняя. Двадцать пять лет ей. Глаза голубые! Вот такие! — приставил два кулака к глазам.

— Как зовут?

— Нина! Такое хорошее имя, и ей оно в самый раз!

— Нина, Нина… Нет, не помню. Говоришь, двадцать пять лет? Карапузом была, когда я ушёл с посохом и котомкой искать своей доли. Красивая, говоришь?

— Не то слово! Красавица и умница! Скоро сам увидишь! Придёт просить работу.

— Даже так? И куда нам красавицу комсомолку приспособить? В кухарки — низко, в огородники — руки поранит, маникюр испортит…

— Она ни от чего не откажется! Настрадалась, бедняжка!

— Тогда сделаем маленькую перестановку в кадрах: перевожу тебя в управляющего имением, по совместительству будешь конюхом, землекопом, дворником, бухгалтером-экономистом и начальником отдела кадров. Согласен?

— А куда бедному крестьянину деваться? Конечно, согласен! А её поварихой?

— Не только. Агрономом, птичницей, телятницей и прекрасной дамой!

— Только бы не убежала к своему беспутному муженьку! — воскликнул Анатолий. — Пропадёт тогда!

— Любовь зла, — отозвался на это Сергей и, решив покончить с этой темой, спросил: — Всё сделал, что планировал?

— Всё.

— И банки купил?

— Там мы и познакомились!

— Значит, черемша будет с примесью патоки. Тамара звонила: сговорилась купить прицеп за сотню баксов, я согласился.

— Колёса хорошие?

— Наверное. Не спросил.

— А то, как на телеге… тогда ещё порция хлама.

— Давай за сегодня и завтра, пока нет у нас души-красавицы, продумай и начни шить сбрую. Наверное, надо по европейскому стилю, без дуги.

— Есть такой стиль и у нас. На беговых дрожках используется.