Искупление

– Дикари, – подытожила Кати с печалью. – Вы так примитивны, что кажетесь нежизнеспособными, и вы заполняете землю, а мы исчезаем. Хотела бы я знать, почему.

Они сидели вдвоем на изящной кованой скамье под сенью цветущих кустов в дворцовом саду, и громоздкая тень башни медленно наползала, отмечая движение солнца. Впереди, у каменной чаши фонтана, чьи струи взлетали и рассыпались серебристым дождем, прохаживались сизые с зеленым отливом голуби. Кроме нет-нет да поднимавшейся над головами птичьей ругани, ничто не тревожило тишины, ничто не указывало на присутствие молчаливых теней-жрецов за деревьями по другую сторону от фонтана, ни на трех затаившихся в кустах азартных молодцев из дворцовой братии. Кати делала вид, что не замечает ни тех, ни других. Молодцы и вправду считали себя незамеченными, жрецы, разумеется – нет.

– Я не хочу, чтобы вы исчезали, – жалобно призналась Тагрия. – И чтобы нас убивали, тоже не хочу. Разве нельзя так сделать, чтобы все просто жили?

«Мы хотим просто жить», – сказала однажды Зита. И поплатилась – слишком жестоко.

– Не знаю, девочка моя. Иногда мне кажется, что можно. Чаще – что нет.

И если нет, если у двух народов нет будущего, тогда месть останется единственным утешением Сильной Кати. Этого у нее уже не отнять.

Амон с каждым часом удалялся к востоку, и в том же направлении спешил его сын. Кати не следила за ними магией, чтобы не тратить без необходимости Силу, но чувствовала, как увеличивается расстояние и как вместе с ним приближается развязка. Тонкие линии возможностей сошлись в одной, дрожащей, подобно жилке на горле и ждущей своего часа. Страх и беспокойство покинули Кати, осталось лишь чуть окрашенное печалью ожидание. Еще оставалось время свернуть, изменить судьбу, но Кати больше не хотела ничего менять.

Ожидание стало теперь основным занятием не только для нее. Встречая императора и его неизменных советников-жрецов – в просторных помещениях дворца, в обеденной зале, на советах, куда ее приглашали не то из вежливости, не то в надежде на какое-нибудь полезное проявление Силы, – Кати видела в них то же скомканное терпение, с каким, бывает, замирает лес перед неминуемой уже грозой. Дворцовая жизнь текла своим чередом: шли приемы и советы, приходили и уходили лощено-изящные сановники и невозмутимые, загрубевшие в боях войсковые командиры. Предстоящий поход был главным источником тревог и разговоров, и колдунья, вдруг сменившая лагерь, постепенно отошла на второй план. В конце концов, у них уже был брат-принц; одним больше, одним меньше, лишь бы не путалась под ногами, когда люди заняты настоящим делом. Кати такое отношение вполне устраивало.

По просьбе Верховного жреца она провела несколько занятий со старшими из его подчиненных, разъясняя, как действуют некоторые заклятия и как удобнее им противостоять. Эти люди удивляли ее снова и снова. Твердо верящие в недопустимость колдовства, они с готовностью впитывали знания, чтобы затем передать, в обработанном, правда, виде, вниз по цепочке иерархии, где их запомнят и пустят в ход, при этом ни на шаг не отступив от положений дикарской веры. Их неприязнь, спокойная и осознанная, ничуть не мешала ни Кати, чье каждое слово жадно ловилось и записывалось, ни им самим. На фоне общей беспорядочности дикарской жизни их целостность была подобна глотку свежего воздуха.

В день, когда маги начали выпускать существ, Кати несколько часов просидела, закрывшись в отведенных ей комнатах и стараясь разглядеть хоть что-то сквозь плотную магическую завесу. Структура этой завесы была слишком сложной для одного; в переплетении заклятий читались почерки Норна и Лэйна так же, как и Амона. Совет Сильных объединил усилия против одного из своих членов – грустное признание, без которого Кати предпочла бы обойтись.

В тот вечер боевые командиры пили вино с императором в обстановке скорее полевой, чем придворной. За большим столом их собралось почти три десятка – обветренных, бряцающих оружием, зачастую украшенных шрамами разной степени свежести. Огромная комната казалась чересчур тесной для них. Жрец Атуан сидел рядом с императором, с другой стороны, по его просьбе – Кати. Вдоль стен почти незаметными силуэтами застыли стражники и жрецы, везде сопровождавшие императора. Верховного жреца не было.

– Я не могу видеть ясно, – говорила Кати, – слишком далеко, к тому же мне закрывают обзор. Могу сказать, что пока им все удается. Существа голодны, но заклятие держит их в узде, во всяком случае, они пока не пытаются сожрать ни магов, ни друг друга. Если так будет и дальше, не пройдет и десяти дней, как они тронутся в путь. Им придется делать остановки для охоты – животных там мало, а существ надо кормить, хоть немного, пока не достигнут заселенных мест.

– Сколько их там? – хмуро спросил пожилой воин, чьи слишком большие руки то и дело непроизвольно трогали рукоять меча.