Искупление Габриеля

– Не волнуйся. Я проявлю самую пристальную заботу о тебе и всех твоих частях. Тебе захочется, чтобы я стала твоей медсестрой.

Габриель погладил ей спину, остановившись возле ягодиц:

– Знаешь, а мне это уже нравится. Медсестра, библиотекарша, аспирантка. В недалеком будущем – профессор. Несть числа талантам вашим. Так, миссис Эмерсон?

– Согласна. Вдобавок я еще обладаю и второй личностью. Я держу ее в тайне.

– И я знаю, кто твоя вторая личность?

– Я ведь еще и Лоис Лейн, – прошептала ему на ухо Джулия.

– Тогда мне нужно срочно забирать из химчистки свой костюм Супермена.

– Поздравляю себя с Рождеством, – сказала Джулия.

– Оно у нас будет по-настоящему веселым. – Взгляд Габриеля был жарким и многообещающим. – Мы сделаем новые анализы, но продолжим двигаться в избранном направлении. Правда?

– Да.

– А еще мы с тобой условились, что наши собственные дети подождут до окончания твоей докторантуры. Пока мы лишь делаем наметки на будущее.

Джулия улыбнулась и поцеловала мужа. Оба решили сдвинуть обед на более позднее время, а сейчас заняться упоительным кухонным сексом. Габриелю отводилась роль Супермена, явившегося домой после трудного дня борьбы со злом.

Необходимо отметить, что кухонный секс с супергероем оказался лучше столь привычного многим супружеским парам секса на кухонном столе.

* * *

Тем же вечером Джулия и Габриель уселись на пол в спальне и занялись коробками, привезенными из Селинсгроува. Они нашли несколько фотоальбомов, заполненных снимками Джулии в первый год ее жизни. Там же лежали ее игрушки и браслет, который ей надели в родильном доме.

Джулию удивило пристрастие матери к сохранению всех этих младенческих безделушек. Еще более ее удивила свадебная фотография родителей, а также несколько снимков той поры, когда они еще только встречались. Были тут и семейные фото, сделанные до развода родителей.

В другой коробке лежали всевозможные броши и заколки Шарон, ее шарфы и косынки. Здесь тоже были фотографии, запечатлевшие мать Джулии с разными мужчинами. Едва взглянув на снимки, Джулия сразу принялась их рвать. Она хорошо помнила часто меняющихся дружков матери и стремилась уничтожить материальные свидетельства материнских похождений.

Габриель попытался успокоить жену.

– Это осталось в прошлом, – сказал он, гладя Джулию по руке. – Теперь у тебя есть дом и семья.

– Знаю. – Джулия попыталась улыбнуться, но сумела лишь скривить губы. Ее глаза оставались печальными.

Напрасно она перетряхивала содержимое коробок, надеясь отыскать обручальное кольцо Шарон и кольцо, подаренное Томом в день помолвки. Скорее всего, мать отнесла их в ломбард и не смогла выкупить обратно. Джулия и не помнила, когда в последний раз видела материнские кольца.

Осмотр коробок глубоко разочаровал Джулию. Вместо ожидаемых ответов она нашла новые вопросы. Вещи, оставшиеся после матери, никак не объясняли, почему горячо любимая малышка затем стала для Шарон досадной помехой и почему выпивка и секс со случайными мужчинами перевесили заботу о родной дочери.

В тягостные мысли Джулии вторгся голос мужа:

– Дорогая, о чем задумалась?

– Прожитая жизнь, от которой остались… три коробки. Так глупо себя растратить.

Габриель нежно погладил ее по спине.

– Почему она меня не любила? – всхлипнула Джулия.

Габриель чувствовал, что от этих слов у него разорвется сердце. Он сел рядом с женой, прижавшись грудью к ее спине:

– Я бы очень хотел ответить на твой вопрос. Но, увы, могу лишь сказать, что понимаю твое состояние. Поверь, Джулианна, это я понимаю.

– А любила ли она меня вообще? Я начинаю сильно сомневаться.

– Если бы не любила, не стала бы хранить твои ранние фотографии. Уверен: когда ты родилась, Шарон души в тебе не чаяла. Это видно по ее лицу на снимках. Она любила тебя и потом, пока ты была маленькой.

– А затем ее любовь переметнулась на выпивку.

– Это пагубная зависимость.

– Габриель, я не чужда сострадания. Знаю, что далеко не все разведенные женщины ведут трезвую и целомудренную жизнь. Но у меня в голове не укладывается, как она могла полностью променять своего ребенка на выпивку и случайных постельных партнеров.

Габриель крепче обнял жену:

– Ты ведь не знаешь, какая борьба происходила в ее душе. Джулианна, твое счастье, что тебе никогда не приходилось сражаться с пагубным пристрастием. Мне это состояние очень хорошо знакомо. Вряд ли твоя мать была беспробудной пьяницей. У нее наверняка появлялось желание покончить с алкогольной зависимостью.

– Она даже пыталась лечиться.

– И мы разделили бы участь этих несчастных, если бы не милосердие Божье, – прошептал Габриель. Джулия молчала. – Это я виноват, – прошептал он. – Предложил тебе углубиться в историю наших родительских семей. И вот результат.

– Ты тут ни при чем. Это я сглупила. Подумала, что найду ответы в груде пыльного хлама. Уж если отец признался, что до сих пор не понимает, почему Шарон съехала с катушек, мне этого тем более не понять.