Искупление Гренгуара (СИ)

— Ты все-таки сделал мне подарок, — Жаклин не могла сдержать слез. — Стихи. Я сохраню их здесь, — она указала на сердце. — Прощай, же. — Графиня взялась за ручку двери и уже открыла ее, прислушиваясь. Но внезапно вернулась, обняла Пьера, крепко прижалась к нему и зашептала: — Пойдем со мной. У меня есть небольшое имение. Мое собственное. Мы будем жить у моря, в Нормандии. Я брошу все. Не отвечай. Я знаю, ты скажешь: «Нет». — Она вырвалась из его рук и исчезла за дверью.

А Пьер остался, не в силах двинуться ни туда, ни сюда. Тоска вползла в его душу. Прав был Тео, следует жить с холодной головой и не бросаться сразу в омут. И ведь он берег себя от этого. Ждал, надеялся. А что теперь? Пустота. Забыть бы все, вырвать из сердца. Будто и не было. Его взгляд остановился на початой бутылке бургундского. Пьер плеснул себе в стакан, залпом выпил, налил еще. Он запутался. Ему нужна та, что далеко. Та, что рядом прекрасна, но не для него. Он просто идиот. Пьер стиснул стакан с такой силой, что раздавил его. Осколки впились в ладонь, и кровь смешалась с вином. Физическая боль, наконец, отрезвила его, заставила действовать и отвлекла на время от мыслей.

Позже они отыграли спектакль «Проводы знатной дамы». Жаклин, уже в своем роскошном платье, светская до кончиков пальцев, пожелала команде всегда только попутного ветра. Матросы в ответ пожелали ей «Счастливого пути». Пьер галантно подал руку, помогая спуститься по трапу. Глаза графини на миг затуманились, когда она увидела бинты на руке, что поддерживала ее.

— Ну что, боцман, — поинтересовался беспалый матрос, — кто пари выиграл?

— Никто не выиграл, — мрачно прогудел Кольбер, провожая глазами графиню и капитана. — Оба они проиграли.

— Надеюсь, дорога будет благоприятной, — Пьер тем временем помог Жаклин сесть в карету.

— Я благодарна вам за все, капитан Гренгуар, — она улыбнулась ему в последний раз. Лошади тронулись. Жаклин не смотрела в окно. Постепенно маска светской дамы исчезла с ее лица. Графиня закусила кончик батистового платка, но плечи ее все равно затряслись от беззвучных рыданий.

— Госпожа, госпожа, — испуганно причитала камеристка Флоранс, — ну не изводите себя. Так нельзя. Я сейчас найду ароматический уксус, виски вам протру. Вот так. Только успокойтесь. Не стоит он того. Ему солнце прямо в руки упало, а он ослеп от его света и совсем ума лишился. Глупец он.

— Не смей плохо говорить о нем, — глухо сказала Жаклин. — Он остался верен своей любви. И всегда был честен со мной. Пусть будет счастлив. А я … я переживу, я все переживу. Я привыкла.

«И все же он чурбан бесчувственный, — думала Флоранс, протирая лицо госпожи ароматической жидкостью. — Хотя и красавчик, конечно. Надо отдать ему должное».

Тео заглядывал уже в пятый кабак, и в нем, наконец, обнаружил Пьера. Жженый облегченно выдохнул: «Пьет, значит жив». Перед Гренгуаром стояла одна пустая бутылка. Вторую он только начал. Тео сел напротив, спросил себе тоже вина. Какое-то время оба молчали.

— Ну, — нарушил молчание Пьер, — не слышу душеспасительных бесед.

— Поздно тебе проповеди читать, — ответил Тео, — да и бесполезно. Наворотил, запутал все так, что вовек теперь не распутаешь.

— Да нет, — вздохнул Гренгуар, — наоборот, все стало слишком очевидно. До боли. Я понял, что никто мне не нужен, кроме Мари. Без нее пусто.

— Зачем тогда голову морочил Сиятельству? — проворчал Тео. — Тоже, поди, сердце ей надломил. А она ведь дама с пониманием.

— Ты все равно ничего не поймешь.

— Да где уж нам разобраться в тонкости ваших чувств, — резко сказал Жженый.

— Не обижайся, Тео, — извиняющимся тоном сказал Пьер. — Я и сам не знаю, как все это объяснить.

— Тоска вас друг к другу толкнула, — медленно, как бы размышляя, произнес Жженый и глотнул вина. — Да только дороги у вас разные. Не пересекаются.

— Ты философ прямо, — криво усмехнулся Пьер. — Но ты прав, разные мы. Жаклин… она великолепная женщина, но… наши отношения были бы ложью. Мне бы все время казалось, будто я продался за деньги. А Мари для меня родная, да вот только… — поэт поднял измученные глаза на друга. — Я больше не верю, понимаешь? Я надежду потерял, что найду ее когда-нибудь. Что она все еще ждет. Разве можно столько ждать? И я остался один. Совсем один.

Оба снова молча пили вино. Дальше говорить было бессмысленно. Тео всегда находил какие-то очень нужные и поддерживающие слова. А сейчас ничего не приходило ему в голову.

О, мой любимый, где ты?

В каком далеком краю?

Я утонувшее ожидание

Со дна опять достаю.

Нет, не устала ждать я.

Ветер, слезы мои утри!

Невольника ночи Пьера

Ждет белошвейка Мари.

Неси эту песню, солнце!

Шуми, могучий прибой!

Я жду тебя днем и ночью,

Я знаю — ты будешь со мной.

Свежий девичий голосок выводил за стенами кабака нехитрую песенку. Пьер сначала слушал рассеянно. Потом сильно побледнел и весь как-то подобрался. Еще не отзвучал последний куплет, как Гренгуар уже ринулся на улицу, искать певицу. Он нашел ее почти сразу: девочка лет шести подбирала мелкие монетки на мостовой.