Искупление Гренгуара (СИ)

Итак, мне было четырнадцать. Моему супругу на тридцать лет больше. И у него начались серьезные проблемы по мужской части. Я была слишком красива, на свою беду. Он воспылал ко мне бешеной страстью. А заодно надеялся поднять свой боевой дух. Было это делом сложным и нуждалось в дополнительных ухищрениях, которые он заставил меня проделать в первую же ночь. Нисколько не считаясь ни с моим ужасом, ни со слезами. Помимо физической боли, в ту ночь была раздавлена, унижена и осквернена моя душа. Так повторялось каждый раз во время близости. Он говорил, что скоро я избавлюсь от девической застенчивости и привыкну. А в общем ему было плевать на мои чувства. Я никому не могла пожаловаться. Некому было меня защитить. Ибо в глазах света он был мой муж и господин. Что ж, он добился лишь моей дикой ненависти, а также того, что из моей жизни навсегда исчезло такое понятие, как “стыд”.

Жаклин снова сделала паузу, переводя дыхание. Пьер подождал, пока она сделает глоток вина, потом привлек ее голову к себе на грудь. Ему вспомнилось, что он уже слышал нечто похожее. Мари была девушкой простой. Жаклин богатой аристократкой. Но судьбы их сложились похоже. Только над одной надругался посторонний мерзавец. А над другой — собственный муж. Истории страшные своей обыденностью.

— Постараюсь еще короче, — заторопилась Жаклин. — Я боялась, что Бриссак сломает меня, как свою первую жену. Ее уделом было как раз размножение. И выбирали ее, как лошадь на базаре. Среди десятка других. Оценивали телосложение, в зубы заглядывали**. А как же. Должна произвести здоровых наследников. Ей было тоже четырнадцать, как мне. Никто не интересовался, готова ли она к этому? Как ей это дается? Не нужно ли сделать паузу хоть в пару лет, чтобы она отдохнула. Есть ли у нее мечта, талант? Каждый год она производила на свет по ребенку. Пятый убил ее. Несчастная была грамотной и вела дневник. Я прочла его. Незаурядная душа. К тому же она писала музыку. Там были нотные записи. Я попробовала воспроизвести эту музыку на лютне. И старый слуга вошел в мою комнату, обливаясь слезами. Он рассказал, как переворачивала его душу эта музыка, когда покойная хозяйка в редкий день играла. Чистая душа и огромный талант. Она могла бы дарить людям минуты красоты своей музыкой. Но увы, она всего лишь женщина. Не человек. Функция. Высосали все, что могли и зарыли на кладбище. Ей было только двадцать.

Я не хотела так. Я хотела унизить и растоптать драгоценного супруга так же, как он растоптал меня. Я не простила ему страшную первую ночь. Он любил показываться со мной на балах Герцога де Г***, своего синьора. Я привлекала восторженные взгляды. И сам Герцог не отворачивался, уделял свое внимание. Мне понравился один дворянин из свиты Герцога. Случилось то, что случается между мужчиной и женщиной. Бриссак, узнав об этом, грозно надулся, как жаба в брачный период, и попытался строить из себя оскорбленного мужа. Однако я напомнила, что за меня ему хорошо заплачено поместьями и двумя замками. Еще и моя верность в придачу? Не слишком ли много? «К тому же, — добавила я мимоходом, — вас должно заинтересовать, что на должность посланника в Испании претендуют еще три человека». Его это заинтересовало. И он оставил меня в покое, умчавшись решать деловые вопросы. Таким образом он смирился со своей участью. Я вращалась в самых высоких кругах и периодически приносила ему любопытные сплетни, которые касались его положения в свете. Одно время мной увлекся даже сам Герцог. Тогда уж Бриссак и пикнуть не смел. Он получил повышение за мой счет. Иногда, правда, у моего супруга взыгрывают собственнические чувства и он запирает меня в замке, дабы я поддерживала его боевой дух. Но это длится недолго. Ибо Герцог слишком часто желает видеть нас на своих приемах. Вот так я получила свободу и с особым удовольствием наставляю рога драгоценному супругу, — Жаклин тяжело вздохнула. — Ты… осуждаешь меня? Нет? Все это не имеет отношения к тебе, мой Пьер. Ты мое случайное счастье. Вот и все.

— Мы с тобой как маленький парусник в море, — он склонился близко-близко к ее лицу. — Игрушка волн. Пристанем ли к берегу, утонем, разобьемся о скалы — неизвестно. Да и неважно. — Пьер жадно прижался к ее губам своими, снова отчаянно желая погрузиться в жаркую пучину прошлой безумной ночи. И ее податливое тело тут же отозвалось, запылало, будто всю жизнь ожидало лишь его томящих прикосновений, страстных и утонченных ласк, его сводящей с ума нежности.

«Сирена морская с глазами как два изумруда,

А кудри твои будто солнца лучи в янтаре.

Возникла ты в жизни моей неизвестно откуда,

Виденьем бесплотным растаешь на ранней заре.»

Эти строчки Пьер шептал Жаклин, когда они прощались у двери его каюты. Совсем скоро Рошфор. На палубе они смогут прощаться лишь отстраненно, как капитан корабля и его случайная гостья.