Искупление Гренгуара (СИ)

— Как, еще один? — глаза Мари загорелись любопытством, которое сменилось тихим вздохом восхищения, когда Пьер поставил ей на колени небольшую шкатулку, изящной работы.

— Я ведь не дарил тебе ничего к свадьбе, — немного виновато произнес он. — Не успел. Все случилось слишком быстро. Драгоценности выбирал на свой вкус. Но если что не так… можем заменить …

— Это просто чудо какое-то, — глаза Мари сияли ярче камней, что доставала она из шкатулки. — Мне никто не дарил подарков. А тут и серьги и браслеты, и … — Каждую вещь она примеряла. Особенный восторг вызвало ожерелье из бледно-голубых аквамаринов, в серебряной оправе. Слов у Мари не хватало. Она почти задушила мужа в объятиях, мешая улыбки со слезами счастья.

— Но это еще не все, — Пьер достал несколько штук самой дорогой материи из шелка и бархата и бросил небрежным жестом на кровать. — Сошьешь новые платья. Никаких больше траурных черных тонов. Я хочу, чтобы моя жена выглядела, как королева. Хотя для меня ты во всем красавица. — И он кутал ее в драгоценные ткани, любуясь изящными изгибами тела в сиянии шелка и бархата. А Мари смеялась и дразнила Пьера, то слегка обнажая, то пряча свои сокровища. Его глаза горели и жадно вбирали ее всю. Наконец, не выдержав, поэт схватил жену в объятия.

— Впервые жалею, что я не художник, — жарко зашептал Гренгуар, покрывая возлюбленную поцелуями. — Но все равно, я закажу твой портрет. Вот такой. Полный тайны и загадки. Ты точно Фея Мелюзина. А может эльф или ундина … Но моя … Любовь моя.

— Конечно твоя, — улыбалась Мари. — Но ты сумасшедший. Такая роскошь. Деньги ведь не даром тебе достаются.

— Деньги ерунда. Разве моя жена не достойна только самого лучшего? Не беспокойся ни о чем. Ты достаточно настрадалась. Дальше мы все переживем вместе. Все-все. И завтрашний день тоже. Он обещает быть нелегким. Но мы справимся.

— Конечно справимся, — Мари погрузила пальцы в роскошные кудри мужа. — Главное, вместе.

***

— Пьер, я не могу, — Мари замедлила шаг и вцепилась в руку мужа. Взгляд у нее был умоляющим. — Не могу идти в тот дом. Прости.

— Я понимаю все, моя девочка, — Гренгуар тихонько погладил ее запястье. — Страшные воспоминания. Но я знаю, что ты у меня самая храбрая и сильная. Всего лишь одно усилие над собой. Я все сделаю сам. А ты только будешь рядом. Совсем не страшно. Мы должны покончить с этим.

— Да, покончить, — прошептала Мари. — И как можно скорее. — Она сделала глубокий вдох и сосчитала до трех. — Идем. Я смогу.

— Вот и умница. Кстати мы уже на месте. — И они подошли к мрачному, каменному дому Традиво. У девушки на минуту больно сжалось сердце от страшных воспоминаний. Подобные раны не проходят бесследно. Они лишь покрываются коркой, которую так легко сорвать, чтобы кровь побежала вновь. Однако Мари собрала волю в кулак и переступила порог страшного дома. Пьер был рядом, как обещал. Его каменная рука надежно поддерживала ее.

Супруги вошли в скудно освещенную гостиную. За столом Мари приметила двух человек в черном, очевидно стряпчих. Они были погружены в какие-то бумаги. В дальнем углу в кресле тихонько сидела девушка, лицо и фигура которой терялась в тени. У окна, сложив руки на груди, стоял Тео. Он молча слегка поклонился Пьеру и Мари. Брови его слегка хмурились. В воздухе чувствовалось какое-то напряженное ожидание. А вскоре послышались шаркающие шаги, и в комнату медленно вошел Традиво. Мари на минуту ощутила дурноту, настолько силен в ней еще был ужас перед этим человеком. Она сильнее прижалась к мужу и крепко стиснула зубы. Нет, на сей раз она не позволит запугать себя. Мари подняла глаза на согбенную фигуру, и страх ее внезапно сменился отвращением. Перед ней был опустившийся человек. Одежда его была крайне неопрятна, жидкие волосы давно забыли о гребне. Трясущиеся руки, землистая кожа и пустой, ничего не выражающий взгляд выдавали горького пьяницу. Он не вызывал никаких чувств, кроме отвращения. Что ж, поделом.

— Я думаю, мы можем начать, господин нотариус, — прервал затянувшееся мрачное молчание Пьер.

Человек в черном поднялся, слегка поклонился и принялся зачитывать длинный и очень сложный документ, полный мудреных латинских слов и юридических формулировок. Сквозь весь этот беспросветный мрак Мари поняла лишь, что Традиво признан банкротом, несостоятельным должником. Что дом, в котором они все находятся, описан за долги, и что хозяйкой его отныне является мадам Мари Гренгуар, в девичестве Депре, в удостоверении коего факта ее просят подписать настоящий документ

— Что это значит? — сдавленным голосом произнесла Мари, глядя на мужа непонимающими глазами. — Этот проклятый дом принадлежит мне? Каким образом?

— Да, этот дом твой, — слегка улыбнулся ей Пьер. — Я выкупил его и переписываю на тебя.

— Но зачем? Он не нужен мне. Ты же знаешь… Я никогда не смогу в нем жить.

— Я знаю, милая. И все же он должен стать твоим. Подпиши. А после делай с ним, что хочешь. Хоть взорви.

— Пожалуй, я так и сделаю, — на щеках Мари, до этой поры бледных, вдруг полыхнул румянец. — А если еще и бывший хозяин будет в нем…