Искупление кровью

Журналисты с приличествующей случаю скорбной миной втайне облизывались, смаковали новость, уверенные, что сенсация привлечет читателей, радиослушателей и телезрителей. После побега и погони, после ареста или ликвидации монстра будут похороны. Троих героев новых времен. Погибших при исполнении долга, своей опасной миссии. Внимание публики гарантировано. Как на цирковом представлении. Фрэнк воображал себе миллионы добрых французов, застывших перед экранами телевизоров.

Суматоха в редакциях, министерствах, префектурах, комиссариатах… Многим не доведется этой ночью заснуть. Как и ему самому.

Население в панике. Опасная преступница сбегает из тюрьмы, совершает три бесчеловечных убийства и по-прежнему остается на свободе, разгуливает среди добропорядочных граждан, будто волк в овчарне. И все это в преддверии национального праздника.

Жестокий удар для правительства, забот у министров нынче по горло. Особенно у одного, не стесняющегося в выражениях. Полного решимости навести порядок в этом бардаке. Предоставить избирателям безопасность, на которую они вправе рассчитывать. У Дюмена, министра внутренних дел.

Они с Лораном вместе прослушали выступление президента Республики. В прямом эфире. Живые эмоции, негодование, гнев. Соболезнования. Виновную найдут, будут судить по всей строгости закона. Судить? Да она и так приговорена к пожизненному…

— Как думаешь, Филипп спустится? — с надеждой спросил Фрэнк.

— Меня сильно удивит, если он покажется до завтрашнего утра, — отвечал капитан, приглушая звук.

— Ты… Ты думаешь, он может… Мог бы предать нас?

— Нет, Фрэнк. Филипп нас никогда не предаст. Дай ему немного времени. Он переживает. Пусть выплачется, проплачет хоть всю ночь напролет…

Фрэнк взял кусок хлеба. Ничего не добавил к нему.

— Как ты себя чувствуешь? — забеспокоился Лоран.

— Нормально, — отрубил комиссар, довольно жестко. — А ты?

Капитан ответил с какой-то странной улыбкой, наложившей отпечаток печали на грубые черты:

— А как ты думаешь? Знавал я и лучшие времена. Но ничего. Выдержу.

— Я беспокоюсь, — все-таки признался комиссар. — Ломаю себе голову, где же она…

Лоран улыбнулся шире. Все той же неизменной улыбкой.

— Она крепкая, эта девчонка. Она вернется, вот увидишь. И отыщет нас здесь!..

— Я на это надеюсь, — пробормотал Фрэнк.

— Ты из-за нее места себе не находишь… Просто подсел на нее!

— Я не за нее беспокоюсь, — буркнул Фрэнк. — А за досье.

* * *

«Фольксваген» выехал на шоссе с гудроновым покрытием. Марианне понадобилось пять минут, чтобы понять, как включаются фары и зажигание. Она поехала куда глаза глядят, свернула налево на малой скорости. Правая рука кое-как служила, чтобы переключать передачи, каждый раз с жесточайшей болью. Главное — найти какой-нибудь указатель и определить, наконец, где она находится. Копы, несомненно, блокировали все основные автострады. Значит, следует их избегать. Двигаться в объезд, проселками.

Так она ехала с четверть часа. Прибыла наконец в деревню, которую, казалось, посетила чума. Ни единой живой души. Название — Т.-на-Х.

Она включила в салоне свет, нашла на карте эту затерянную дыру. Ручкой прочертила оптимальный маршрут. Только проселки, только в объезд. Самый длинный путь в итоге. Зато, несомненно, самый безопасный.

У них не хватит людей, чтобы выставить посты на всех дорогах. Марианна развернулась и поехала в обратную сторону.

Через двести пятьдесят километров — свобода. С Даниэлем.

Марианне пришлось еще раз остановиться, чтобы свериться с картой. И дать отдых изнемогающему телу. Она побаловала себя сигареткой, нашла волну без рекламы и болтовни. Нет желания слушать, как на всех радиостанциях болбочут о перипетиях ее жизни в бегах. Классическая музыка — это то, что надо. Особенно если поставят Баха…

Она насладилась и второй сигаретой. Это помогало бороться с холодом, который исподтишка распространялся внутри. Ведущая приятным голосом объявила следующий отрывок. Уйма незнакомых слов: Stabat Mater Dolorosa Пуленка. Штука в начале занудная. Как уроки латыни в коллеже… Оркестр понемногу воспрянул. Хор набрал силу. Марианна закрыла глаза, пронзенная до глубины души. Вдоль спины побежали мурашки. Слезы показались на глазах. Потекли по щекам.

Сколько всего прекрасного здесь, на воле! Сколько всего предстоит здесь открыть… В этом мире, который пока еще мне не принадлежит. А может, никогда и не будет принадлежать. Образы, звуки, ощущения. Восхититься ими, их понять, прочувствовать. Еще и еще раз, до самой глубины… Так что, если я переживу эту кошмарную ночь, Фрэнк, пожалуйста, не убивай меня… Дай мне шанс.

* * *

Километры пустынных дорог. Часами крутить руль, вглядываться до помутнения сетчатки в темный асфальт. Силы почти иссякли. Раны, нехватка гемоглобина, сахара и сна.

Абстинентный синдром.

И страх. За каждым поворотом ожидаешь встретить машину с мигалкой, наткнуться на оцепление… Услышать звон разбитого ветрового стекла, получить пулю в голову.

Как Тома в начале этой истории.

Марианна выключила радио. Опустила стекло, несмотря на холод. Существующий только для нее.