Искупление кровью

— На мне нет наручников, вот вы и мечете икру! Но не беспокойтесь, я не собираюсь драться с вами…

— Вы не смеете говорить со мной в таком тоне! И я вас абсолютно не боюсь.

— Тем лучше! Но это неправда, — продолжала молодая женщина насмешливым тоном. — У меня скверная репутация, верно? Тем не менее вам известно, что если не нарываться… Ну же, надзиратель, расслабьтесь: я шучу!

Вместо ответа Моника как-то странно хрюкнула.

— Мне не терпится увидеть моих новых подружек! — вновь начала Марианна, которой припала охота поговорить.

— Ну, тут уж вы говорите неправду! — заметила Дельбек с принужденным смехом.

— Возможно… Очень долго я видела одни мундиры…

— Это быстро проходит, вот увидите…

Странно, что охранница пытается подбодрить ее. Неужели настолько испугана?

— Вы замужем, надзиратель?

— Моя личная жизнь заключенных не касается.

— Конечно… Но я просто хотела знать!

— Да, я замужем. Больше пятнадцати лет!

Они спускались по главной лестнице бок о бок.

— У вас есть дети?

— Трое. Чудесные малыши!

— Не сомневаюсь… Значит, вам следует подумать о них.

Моника застыла на месте, недоуменно глядя на нее, вцепившись в металлическое ограждение. Марианна приблизилась:

— Если однажды что-то пойдет не так, подумайте о них. Не геройствуйте…

— Вы угрожаете мне?

— Вовсе нет, надзиратель. Просто даю совет… Идем дальше?

Марианна остановилась у выхода во двор, на невысокой бетонной лестнице. Немного кружилась голова. Столько народу, такой шум. Все взгляды моментально устремились на нее. Множество оптических прицелов одного и того же ружья. Единый взгляд сотни женщин, незнакомых, но стоящих так близко к ней. Она, без сомнения, гвоздь программы, звезда нынешнего дня. Присев на нижнюю ступеньку, Марианна закурила. К счастью, сигареты у нее были, можно сохранить лицо в этот первый, немного рискованный момент. Ни одна из заключенных не подошла к ней в первые четверть часа. Кроме заключенных из вспомогательного персонала, ее никто никогда не видел. Сразу по прибытии ее посадили в одиночку, изолировали, как бешеную собаку, чтобы не заразила остальных. И все-таки всем этим женщинам было известно ее имя, ее преступления. Она, конечно, была самой прославленной незнакомкой во всей тюрьме.

Марианне хотелось размять ноги, но она не решалась смешаться с толпой, хотя и подметила, что взгляды скорее любопытствующие, чем враждебные. Ни в коем случае нельзя показывать робость. Никогда, ни за что. Она придала лицу самоуверенное, почти рассеянное выражение. Не смотреть ни на кого в особенности, просто скользить взглядом по общей картине.

Чтобы отвлечься, она стала думать о другом. Завтра они явятся. Они, трое копов, приходивших к ней на свидание. Она хотела было вначале вовсе продинамить их. Но тоненький внутренний голосок подсказывал другое. Я потребую больше подробностей. Надо выяснить, что у них на уме. Распознать очертания ловушки, которую для меня готовят, чтобы не угодить в нее. И чтобы не пожалеть потом, что сказала «нет»… Ибо она все равно откажется, в любом случае. Она уже давно не верит в Деда Мороза. Никто не припас для меня подарка, на всем белом свете. За все нужно платить. За все… А там, наверное, придется заплатить какую-то ужасную цену. Еще ужаснее, чем та, какую я плачу сейчас. Но я все равно увижусь с ними завтра, просто из любопытства. Чтобы дать пищу уму. И сигаретами разжиться вдобавок.

Вдруг Марианна почувствовала, что на нее пристально смотрят, грубо нарушая течение ее внутреннего монолога. Три девицы свирепо взирали на нее. Марианна сразу все поняла. Одна из них — смотрящая. Главная над заключенными. Правящая этим народцем заблудших овечек. Волк в овечьем стаде для одних, гуру для других. Как и у мужчин, у женщин тоже есть главари.

Белая женщина средиземноморского типа, лет тридцати пяти, росла явно не в тепличных условиях. Выше ростом, чем Марианна, немного сутулая. Мужеподобная. Взгляд жесткий, полный боли. И ненависти. Но сейчас она смотрит с вызовом: видит в Марианне соперницу. Разглядывает с ног до головы, примеривается. Прикидывает, есть ли шанс ее положить на лопатки, боится утратить престол. Марианне известны правила. Она встает, начиная первый раунд:

— Ты — Марианна де Гревиль, ведь так?

— Верно. А ты кто такая?

Две другие что-то залопотали.

— Знаешь, как меня зовут?

— Я очень долго ни с кем не общалась… так что нет, не имею чести тебя знать.

— Меня зовут Джованна.

— Красивое имя! — съязвила Марианна.

— Дай-ка мне сигаретку.

Марианна стиснула зубы. Ничего не давать. Ни малейшей слабины.

— Не дам, — ответила она без затей.

Джованна раскрыла ладонь, в которой сверкнуло лезвие.

— Я сказала — дай сигаретку.

— А я сказала — не дам. Ты глухая?

Рядом прошла Дельбек, Джованна спрятала ножик, но продолжала наседать:

— Думаешь, ты круче всех, Марианна? Думаешь, тебе все можно, раз ты завалила копа?

И пальцем ее не трогать. Стоять глазом не моргнув.

— Кто тебе это наплел, Джованна?

— Не в твоих интересах залупаться, вот тебе мой совет…

— У меня и в мыслях не было. Просто хотела погреться на весеннем солнышке!