Искупление кровью

— Так-то лучше. Будешь умницей, может, получишь право со мной говорить!

— О! Великая честь — служить тебе верой и правдой!

— Ты надо мной смеешься?

— Догадалась? Значит, ты не такая уж дебилка, Джованна…

— Вот погоди: станем подниматься, я тебе устрою праздник!

— Ты ничего не устроишь! — отрезала Марианна. — Мне не нужны склоки! С меня только что сняли наручники, я не хочу, чтобы их снова надели… Не беспокойся, я не намерена тебя затмить. Властвовать над кем-то — не в моем вкусе! Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, о’кей? Но если ты настаиваешь, если в самом деле хочешь трепки, это плохо кончится для обеих. Ты просто помрешь, а меня посадят в карцер и потом запихнут в тюрьму еще гнуснее этой. Усекла?

— Слыхали, девочки? — Джованна озиралась по сторонам, явно обескураженная.

— Да за кого она себя принимает?

Это сказала арабка, громко хлюпающая жевательной резинкой. Марианне вдруг захотелось шаролезского бифштекса с кровью. Непонятно почему.

— Ты меня ни на секунду не запугаешь! — заговорила Джованна с прежним апломбом. — Но насколько я поняла, ты не хочешь неприятностей. Тогда не высовывайся, и ничего не будет.

— Гениально! Хорошей прогулки, дамы.

Троица удалилась, Марианна тяжело вздохнула. Эта первая стычка не обещала ничего хорошего. Нужно было покориться, чуть-чуть прогнуться. Ей же удалось только отсрочить развязку. Это ясно читалось во взгляде Джованны. Придется принимать бой. Снова.

Подошла Жюстина:

— У тебя проблемы?

— Джованна пыталась наехать, крутую из себя строила.

— Тебе лучше ее избегать, Марианна.

— Не дергайся: я на эту удочку не попадусь! Я не хочу драться… За что она сидит?

— Она — жена одного мафиозо. Занималась девочками…

— Содержала бордель? Час от часу не легче!

— У нее полно денег.

— Поэтому она — смотрящая!

— Да. И еще она сильная и очень подлая.

— Ну, не сильней меня!

— Остерегайся ее… Не делай глупостей, Марианна.

Марианна краешком глаза наблюдала за Джованной и ее подручными, которые терроризировали какую-то несчастную зэчку, совершенно запуганную. И тут она заметила женщину у самой решетки, вдали от прочих. Та завершала серию отжиманий. На одной руке в довершение всего.

— Кто это там? Лицо кажется знакомым…

— Блондинка? Это ВМ.

— ВМ!.. Черт! Я и не знала, что она здесь!

— Прибыла к нам три недели назад…

— Почему она не в централе? У нее ведь пожизненный срок?

— А у тебя? Можно подумать, у тебя не пожизненный!

— Она разбила морду охраннице?

— Нет. Пыталась совершить побег. Она у нас временно. Несколько недель, самое большее — месяцев. Она в одиночке, но на прогулку выходит вместе со всеми.

— А… И какая она?

— Очень спокойная. Очень вежливая. Тут ничего не скажешь. Она вроде как… вроде машины. Но Джованна к ней даже близко не подходит! Да собственно, и никто другой. От одного ее взгляда холод пробирает до костей.

Марианна засмеялась. Хотела скрыть, что чуточку раздосадована. Почему мне не удалось запугать Джованну? Я остановила ее, обозначила дистанцию, только и всего.

— Надо бы с ней сойтись, — сказала она. — Хочется услышать ее голос… Почему у нее нет права носить наручники, подобно мне?

— Думаю, ты — единственная заключенная во всей стране, заслужившая право носить наручники!

— Это нечестно! — в шутку заныла Марианна, словно обиженная девочка.

— ВМ никого пальцем не тронула. С тех пор, как сидит в тюрьме, я хочу сказать… Это не твой случай, Марианна.

— Ты знаешь… Тебя, Жюстина, я бы никогда и пальцем не тронула.

— Знаю, — прошептала та.

Вероника Мобрэ. Член террористической группировки, действовавшей в восьмидесятые годы, с полдюжины убийств на ее счету. Бизнесмены, политики, хладнокровно застреленные прямо посреди улицы. Ей было далеко за пятьдесят, но двадцать последних лет, проведенных в тюрьме, не слишком отразились на ней.

— Не знаешь, кого мне подселят в камеру? — вдруг спросила Марианна.

— Знаю только, что ее зовут Эмманюэль Оберже…

— Вот так имечко!

— Давай, начинай ее ненавидеть, даже не познакомившись!

В глубине двора разгорелась ссора, и Жюстина, оставив Марианну, пошла посмотреть. Эмманюэль Оберже. Марианну тошнило. Снова терпеть чье-то соседство? Санчес в самом деле преподнес ей отравленный дар. Но всегда можно все отыграть назад. Достаточно отправить Эмманюэль к дантисту.

Марианна встала, стараясь не замечать лиц, повернувшихся к ней. Направилась к Мобрэ, которая сворачивала папиросу. Та подняла глаза. Взгляд в самом деле леденящий.

— Привет, меня зовут Марианна.

— Знаю. Все наслышаны о тебе, Марианна! Чего ты хочешь?

— Ничего… Сегодня я в первый раз вышла вместе со всеми…

— Сколько ты пробыла в одиночке?

— Почти год…

— Довольна, что все закончилось?

— Даже не знаю, честно. Это неплохо, но…

— Ну да, проблема знакомая! Присаживайся.

Марианна села по-турецки напротив нее. Не показывать, насколько потрясла ее эта женщина. Чуть ли не приворожила. Просто посидеть, поболтать с четверть часика. Сбросить груз одиночества. Вот только ВМ больше не произнесла ни слова. Но предложила свое общество, несколько загадочных улыбок. И папиросу. Просто чтобы обозначить, что компания девушки ей приятна.

20:30