Искупление (ЛП)

Как и ожидалось, начинается его борьба, и я чувствую, как мы падаем на пол на следующем вдохе. Я хватаю ртом воздух, когда моя спина принимает на себя основную тяжесть падения, ветер со свистом вырывается из моих легких. Однако у меня нет времени беспокоиться или наслаждаться болью, не тогда, когда он так предсказуемо ослабляет хватку вокруг моего живота, давая мне необходимое преимущество, поскольку я продолжаю крепко обхватывать его голову руками.

Используя его вес против него, я ударила коленом ему в бедро, выбивая его из равновесия, прежде чем перекатиться вместе с ним. Я не использую это движение, чтобы оказаться на нем сверху, нет, я заставляю нас развернуться на целых триста шестьдесят градусов. В процессе мне удается поднять ноги, захватывая одну из его рук в свои тиски, когда мои бедра сжимаются вокруг его шеи.

— Твою мать.

Эти два слова вырываются из размытого окружения, но они только заставляют меня удвоить усилия, когда я поднимаю руки, чтобы начать бить кулаками по его лицу. Мне удается нанести всего два удара, прежде чем я чувствую, как его ладонь хлопает меня по бедру, и в следующий момент кто-то отрывает меня от него.

Мне требуется мгновение, чтобы разжать конечности, но когда я вижу, что это Вито, держащий меня за руки, я отпускаю его, охотно двигаясь в его объятиях, когда он ставит меня на ноги.

Мой оппонент кашляет и отплевывается на полу рядом со мной, пока остальной шум зрителей фиксируется в моем мозгу.

— Кто она, черт возьми, такая?

— Что только что произошло?

— Я определенно хочу сделать ставки сейчас.

Я не отрываю глаз от Вито, когда он смотрит на меня сверху вниз. У меня руки чешутся потрогать шрам на его шее, но я знаю, что это только заставит его ненавидеть меня еще больше. Я хочу извиниться перед ним, так как причинила ему боль больше всего. Он буквально трахнул меня у двери в Нью-Йорке, и в течение тридцати минут я все испортила.

Это вертится у меня на кончике языка, но если он и чувствует это, то не хочет слышать, потому что мгновение спустя ставит меня на ноги и уходит.

Проводя руками по шортам, я вздыхаю, скрывая боль, которая, я уверена, есть, прежде чем кто-то хлопает в ладоши.

— Ты готова, Stellina?

Неоспоримая гордость сияет в глазах Маттео, и это почти невыносимо для меня, поэтому я переключаю свое внимание на следующее кольцо.

— Могу ли я сама выбрать себе оружие? — Спрашиваю я, подходя к столу, установленному рядом с кругом. Он наполнен всем, что только можно себе представить — клинками, нунчаками, битами, кастетами и метательными клинками.

Я как будто снова нахожусь в хранилище Академии Физерстоун и смотрю на свои семейные реликвии, приобретенные в результате насилия. Мои пальцы скользят по ним, прежде чем остановиться на метательных лезвиях. Я пользовалась ими раньше, мне даже понравилось.

— Ты можешь, — заявляет Энцо, вырывая меня из моих мыслей. Я слегка улыбаюсь ему, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть, что мой противник собирается использовать против меня.

Клинок.

Он крутит его между пальцами, танцуя им по коже. Он точно знает, что с ним делает.

Превосходно.

— Сколько крови будет достаточно, Маттео? — Я не спускаю глаз со своего противника, оценивая его, продолжая водить пальцами по метательным лезвиям на столе.

Мой оппонент усмехается, пренебрежительно качая головой и глядя на других мужчин в поисках поддержки. — Я думаю, ты поймешь, маленькая девочка, что я получу столько крови, сколько захочу. А не наоборот. Это мужской мир, мужское дело, и тебе не помешает знать свое гребаное место.

Слепая ярость обжигает мой позвоночник, когда я обхватываю пальцами одно из метательных лезвий и бросаю его за долю секунды, но это успокаивается сладким звуком, с которым этот ублюдок вскрикивает от боли, когда лезвие попадает ему в бедро. Я не теряю ни секунды, не желая, чтобы у него был шанс метнуть свой клинок в мою сторону, поэтому хватаю другой метательный клинок, идентичный предыдущему, и посылаю его в том же направлении. Этот удар попадает ему прямо в правое плечо. Его хватка на кинжале в руке ослабевает, и металл падает на пол.

Следующим он падает на колени, рыча от гнева, когда у него почти начинает идти пена изо рта, и я воспринимаю это как сигнал подойти к нему. Я подхожу к нему на расстояние пяти футов, прежде чем присесть на корточки и одарить его приторно-сладкой улыбкой.

— Я не знаю, кто ты, и мне действительно все равно. Мне было похуй, была ли я внутри круга и началось ли испытание или нет. Ни один мудак не смеет говорить мне такое дерьмо. Но, пожалуйста, продолжай, мне действительно нравится видеть, как ты истекаешь кровью.

Моя грудь вздымается с каждым вздохом, моя ярость медленно спадает, когда он насмехается надо мной, но прежде чем он успевает сказать хоть слово в ответ, я чувствую чье-то присутствие позади меня.

— Пожалуйста, кто-нибудь объяснит мне, как ей удается становиться все горячее и горячее? Я не могу этого вынести.