Искушение

Венера непонимающе подняла глаза. Руки скользнули на пах мужа, задели мужское естество сквозь ткань. Утро прекрасное время, чтобы говорить без слов. В тишине бессвязных вздохов и сокрушительных стонов. Протяжных, нежных, грубых, любых. Хотелось именно этого разговора давным давно.

– С кем?

– С отцом. Давай отвезу тебя.

Она подняла на него заволоченный взгляд, хлопая ресницами. Млея от скользящих прикосновений сильных мужских рук по спине, от растущего охоты.

– Сначала похмелье.

Затем приникла к нему, закрыв глаза. Ни к месту перед глазами всплыл образ мужчины в спа-салоне. Губы мужа накрыли ей рот, и Венера ответила на поцелуи взахлеб. Изголодавшись, жадничая, дрожа от ожидания. Кого он целовал в данный момент ей было все равно. Хотелось разрядки, хотелось.

– Обещай, что поедим сегодня.

– Да, – с этими словами сорочка соскользнула на пол. Туда же полетели футболка и шорты с трусами. Скороспелое обещание было тут же забыто и потеряло свое значение.

И только полчаса спустя, когда Венера отдышалась и сняла напряжение, она взглянула на мужа и ситуацию реальней. Для него важно переехать, иначе бы он не потратил целый день на поездку. И ведь знает хитрец, он скорее всего получит поддержку от ее отца. Тот никогда не хотел, чтобы Венера оставалась в Улан-Удэ. Если бы не поддержка Курумканского, она давно бы работала и жила где-нибудь в Иркутске. Она потянулась, разглядывая потолок спальни и решила, пусть будет, как будет. Ничего плохо ни от поездки, ни от операции не произойдет. А потом она все равно откажется. Даже если это приведет к полному и окончательному разрыву.

***

Спустя час, она стояла у шкафа, свежая после душа и обдумывала, что надеть в поездку. Дорога в дацан займет четыре часа в одну сторону и столько же назад. Время подумать.

Андрей помог восстановить события вчерашнего вечера, и сидя уже в машине, Венера размышляла о случившимся. Приятно, когда тебя высоко ценят, но так ли это на самом деле. По словам Тукаева, Джефри Смита осмотрели врачи в Лондоне. Их впечатлил уровень мастерства. В это очень хотелось верить. Можно от всего абстрагироваться и решить, коли другие думают, значит так и есть, но внутренний голос нашептывал, что не настолько она хороша. Так не бывает. Вторая же часть натуры шептала, что после происшествия в спа-салоне, кто ей докажет, что бывает, а чего не бывает? Интересно, сколько существует государственных тайн на свете?

Слова Тукаева успокаивали, и в самом деле, может она выгодное вложение и опытному глазу виднее, какой из нее выйдет специалист через пять лет. Но сам Тукаев с предложением, как кадровик и события в спа-салоне, казавшиеся ничем не связанными, вызывали в Венере чувство страха и сопротивление. Наверное, оттого, что не хотелось ничего менять. И так многое случилось.

Даже если согласится на операцию, в глубине души она знала, что откажется от предложения работы. Андрей будет обижаться, может быть даже не будет какое-то время разговаривать, а в конце концов смирится. А может и нет.

Делая остановки в положенных местах, оставляя подношения в виде монет духу местности, духу дороги, они читали мантры, сведя ладони вместе и поднося их ко лбу, продолжали путь. Они проезжали села, любуясь шумящим льдом Байкала. И Венера поглядывала на мужа ни в силах понять, как все это, все что их окружало можно променять на суетливую, бездушную Москву?

– Дома. Почти дома, – шептала она, отмечая, как ближе к пункту назначения асфальт сменился белым настилом. Все чаще встречались избы с седыми столбами коновязи, обвязанные развевающимися на морозном ветру цветными лентами.

Без хуралов в дацане не шумно. Один-два посетителя, не больше десятка в день. Андрей решил ждать в машине. А она прошла гороо, натаптывая заметенный путь, готовясь к встрече, чувствуя, что отец знает. Ждет. Когда закончила, поклонилась и зашла в маленький домик возле дацана.

Поклонилась низко, с уважением.

Дордже не изменился. Невысокий, с коротким седым волосом в малиновом кашае, перекинутом через плечо. Под ним теплый халат, в руках четки. Кроткая улыбка при виде дочери. На столе маленький чайник. Рядом беленая дровяная печь, окошко, вышитые на атласе узоры с мантрами, календари с праздниками и хуралам. В углу стоял домашний алтарь с репродукциями святых лам, учивших отца.

– Мэндэ, басанган (Здравствуй, дочь).

Она молча села на скамью напротив, наблюдая, как отец спокойными движениями разлил чай по пиалам. Молча выпили его, наслаждаясь сквозящей между нами гармонией. Затем он, убрав посуду в сторону, положил руки ладонями вверх на колени. Она тоже.

Он начал читать длинную мантру. Звук вибрировал в его груди будто в аэродинамической трубе, басовым речитативом ударяя гудящим дрожанием по ней, пропуская звуки по солнечному сплетению, по энергетическим каналам чакр, пока не обрушился через маленький колокольчик, очищая пространство вокруг.

На душе успокоилось. Мир отступил и перестал существовать. Безмятежная умиротворенность окутала, и Венера открыла глаза, посмотрев на него.

– Ты знаешь, что такое Сангэ?