Искушение

«Из меня сыщик – как из этого забулдыги учёный!» – подумал Антон и спрятал бинокль. Но через несколько минут, когда вокруг вновь воцарилась тишина и никого поблизости не оказалось, он снова достал его и направил на окно кухни. Объект уже стоял возле плиты и, пошатываясь, схватил чайник и начал пить из горлышка. Надо полагать, чайник был почти пуст, потому что ему пришлось довольно высоко его поднять. В результате крышка чайника отвалилась и, падая на плиту, подпрыгнула и стала болтаться между конфорками. Глядя на неё, он почему-то рассмеялся, медленно опустил чайник на конфорку и, нетвёрдо ступая, направился в комнату. «Вот таким ты мне нравишься, – мысленно произнёс Антон, – вот таким я тебя и прикончу. Надо только решить – как?» Свет в кухне остался включённым. Внутри всё хорошо просматривалось уже без бинокля. В комнате свет не горел, однако слабое, едва заметное освещение всё же проникало из открытой двери кухни, что позволяло Антону улавливать через бинокль малейшие движения за шторой. После непродолжительных наблюдений он убедился, что объект находится в квартире один.

Придя к такому выводу, Антон почему-то занервничал – неожиданно осознал, что именно сейчас надо действовать, что наступил благоприятный момент для приведения в исполнение вынесенного им приговора. Осознав это, он перед ответственным шагом вдруг впервые задумался: а сможет ли он стать убийцей? Легко ли ему будет перешагнуть черту, которая отделяет человека от существа без каких-либо нравственных тормозов. Несколько минут Антон стоял в нерешительности, не находя твёрдого ответа на свой вопрос. Ведь это же не так просто – убить человека! Да, наверное, не просто, рассуждал он, но разве насильника, шантажиста и вымогателя можно назвать человеком? Нет! В конце концов, чем он отличается от бандита, который ворвался в чужой дом и начал грабить и насиловать? И кто посмеет упрекнуть того, кто убьёт такого подонка? В очередной раз Антон убедил себя, что этот кровосос и насильник не должен жить на свете, не должен отравлять жизнь несчастным женщинам. А он, Антон, просто обязан выполнить возложенную на него благородную миссию. Час настал, говорил он себе, надо действовать и прочь сомнения!

Он вернулся к машине, достал из бардачка складной нож, положил в карман, закрыл машину и направился к дому. Шёл и на ходу разрабатывал план действий. Прежде всего, необходимо найти способ проникнуть в квартиру. Если позвонить в дверь, хозяин наверняка спросит, кого принесло в такой поздний час. Надо придумать нечто убедительное, что могло бы его заставить открыть дверь. Допустим, он её откроет. Что потом? Потом, рассуждал Антон, следует сразу наброситься на него и повалить на пол. Поскольку он и так еле стоит на ногах, свалить его будет несложно. А вот дальше надо действовать жестко, не мешкая, наносить удары ножом, и лучше всего в шею, чтоб он не успел звука издать. Впрочем, в пьяном состоянии он вряд ли станет кричать, но сопротивляться точно будет. Тут Антон усомнился: а вдруг его даже пьяного не одолеть? Всё же он молод и возможно даже силён, хоть и выглядит вялым. Сумел же, гнида, изнасиловать девушку. Необходимо навалиться на него всем телом, а нож держать наготове.

Приближаясь к дому, Антон задавал себе эти вопросы и, как ему казалось, убедительно отвечал на них. Однако былой уверенности в том, что он справится с насильником, у него уже не было. Даже в пятьдесят лет он бы не сомневался, что легко завалит его, но в шестьдесят семь у него не могли не возникнуть опасения. И всё-таки Антон был не из тех, кто при малейшем сомнении отступает от поставленной цели. В конце концов, он чувствует себя крепким и вполне сильным. Только надо действовать, говорил он себе, нацеленно и быстро. И ни в коем случае не доводить схватку, если она возникнет, до сколь-нибудь продолжительной возни, иначе можно проиграть борьбу и оказаться в глупейшем положении.