Искушение

– Свет, прекрати, в самом-то деле. Сейчас на такси поедем. Блин, ты красивая такая… Светочка, милая моя, а ты чего не писала-то мне?

– Куда тебе писать-то? Ты же уехал – и поминай, как звали. Я ведь сюда ехала не к тебе… господи, что я говорю-то? Ты, конечно, больше меня об этом знаешь. Ты меня простишь?

– Да ко мне ты ехала, ко мне. Не к кому тебе больше ездить, девочка моя. Садись, давай в машину, живо.

       Увольнение закончилось два часа назад. Вечерняя поверка выявила отсутствие в расположении части матроса Ковалева. Вадим даже не думал об этом. Они со Светланой лежали в постели и смотрели в глаза друг другу. За те несколько часов, что провели они в квартире его знакомого, никто не задавал никаких вопросов, не были обсуждены никакие новости. Красивая бутылка с ликером так и осталась непочатой, коробка с конфетами – тоже. Вадим и Света просто были вместе. И им было удивительно хорошо.

       XIV

       Вся ночь с 21 по 22 августа, была впереди. Не вернуться в часть хотя бы на утреннее построение, было нельзя. Обессилевший от объятий Вадим заговорил первым:

– Света! Расскажи мне про своего сына.

– А что ты хочешь узнать, миленький? А ты вообще – любишь детей? Не хочешь – можешь не отвечать.

– Я не буду пока отвечать. Ты мне просто расскажи о нем, а я послушаю. Он совсем ничего не говорил тебе о том, как заблудился в лесу?

– Вадик, да ну зачем тебе это? Говорил, конечно. Просто это было настолько ненормально, что мне даже стыдно за него. Подумаешь еще, что он дурачок какой-нибудь. Он у меня перед отъездом, вообще-то, знаешь, что спросил?

– Ну-ну, говори, Светочка. Да ты не беспокойся – что я там подумаю. Просто говори, как будто меня и нет рядом.

– Он… он меня про тебя спросил. А конкретно – почему ты так и не захотел стать его папой? А я, как увидела тебя на вокзале, сразу и забыла про это. Хотя всю дорогу думала. А еще он меня спросил: «Мам, зачем едешь в Мурманск одна?». Потом, словно чувствовал – сказал, что тоже хочет тебя, Вадик, увидеть. А почему так спросил – не знаю, хоть убей. Я ж тебя давно уже при нем не вспоминала… Удивительно, да?

– Действительно, странно.

– А я вот тоже раньше детей не очень-то любила, а как родила.… Ну почему, почему мы с тобой не встретились лет пятнадцать тому назад? Мы бы подружились сначала, а потом обязательно влюбились бы по уши – и я родила бы тебе сына. Твоего сына, милый.

– Почему не встретились? Да я занят был пятнадцать лет назад: детский сад, песочница, и всё такое…

– Ах ты, мой юноша невоспитанный! Женщине нельзя на её возраст намекать. А вообще – не обращай на это никакого внимания, я фору любой малолетке дать могу, не сомневайся.… И всё же, Вадик: ты как к детям относишься?

       На самом деле Вадим не любил детей. Нет, не то чтобы он их ненавидел – просто вообще не испытывал к ним никаких эмоций. Ну, дети – и дети. Сказать об этом Мишиной маме он не смог. Тем более что Светин сын был для Ковалева скорее приложением к маме, чем ребенком. Причем странным и несколько отталкивающим приложением.

– А ты ему говорила, к кому и зачем едешь?

– А ты сам сказал бы? Мне, Вадик, даже перед тобой стыдно теперь – не то, что перед сыном. Я сказала, что еду к одному знакомому, по делам.

– Миша за все это время про меня еще что-нибудь спрашивал?

– Да, сразу наутро, как ты ушел. Это он меня тогда попросил к тебе в Киеве в часть придти. Ну, помнишь – на КПП с тобой сидели?

– Помню, Свет. По-дурацки все тогда получилось.

– Вадик, а тебя надолго ко мне отпустили?

– До утра отпустили, скоро пойду. Хочешь – я тебе билет на самолет до Киева куплю?

       Ситуация была не самой приятной, это почувствовалось сразу. И, хотя Вадим не смотрел сейчас на Свету, он поймал ее состояние. Девушка тихо опустилась на плечо матроса и заплакала. Одна слезинка скатилась ему на грудь. Осторожно приподняв Светину голову, Ковалев сел на край кровати. И хотя более идиотского и неуместного в данной ситуации вопроса, невозможно было придумать, Вадим его почему-то задал:

– А ты к Сереге Торшину с серьезными намерениями сюда собиралась?

– Я не знаю. Честно – не знаю. Просто хотела приехать и приехала… Мне все равно, могла хоть сразу же и обратно. Послушай, милый мой: не надо про это, прошу тебя. Поехали со мной? Я веду себя, как дурочка, извини. Поедешь?

– Не могу.

– Я понимаю, Вадичек, понимаю… а почему не можешь?

– А говоришь, что понимаешь. Как же я поеду, Светик, если у меня даже паспорта нет. С военным билетом, да без отпускного удостоверения, можно доехать максимум до вокзала. Эх, иметь бы паспорт левый какой-нибудь или машину времени…. Шучу, конечно.

– Тебе еще долго служить?

– Осенью домой. Света, я к тебе в гости приеду после дембеля. Мне очень много сказать тебе надо, поговорить серьезно. Я наврал про то, что меня до утра отпустили. У меня времени совсем не осталось… уже часа три – как не осталось. Командир и так кичей пугал. Хочу прямо сейчас всё понять, так что давай серьезно: ты хочешь со мной жить?