Искушение архангела Гройса

– Какой вы, право, молодец. Какой молодец, – запричитал он. – А я тут совсем растерялся, подыскивая ключи к вашему сердцу.

– Серьезно. В чем заключается ваш бизнес? В двух словах. А то люди говорят…

– Люди много что говорят, – неожиданно резко оборвал он. – Если честно, я произвожу конфеты. Вообще сладости. Я кондитер, если вас эта формулировка устраивает.

Этим заявлением Теляк меня огорошил: ничего необычного в производстве конфет я не видел, но замурованные мотоциклы, сторожевые вышки, кладбище, наполненное под завязку однофамильцами или родственниками, не говорили в пользу того, что передо мной кондитер. В моем воображении это был кто-то наподобие сладкоежки. Я отмахнул большим ножом очередной ломоть арбуза и выразил Теляку свое одобрение восторженным мычанием.

– На «Заре коммунизма» у меня контрольный пакет акций, процентов шестьдесят пять, на «Коммунарке» – близкий к контрольному. Я не зря вспомнил историю с «Крыницей». У меня сейчас могут отнять процентов десять, но блок-пакет у нас все равно останется. Мы просто так отсюда не уйдем. Мы судимся сейчас. В феврале прошлого года сняли мораторий на хождение акций середины девяностых. В марте президент издал указ номер сто семь, давая преимущество на покупку льготных акций местным органам. По указу Мингорисполком должен был исполнить решение в течение девяноста дней. А они очухались только в ноябре. Я хорошо подсуетился!

– Приятно поговорить с деловым человеком, – протянул я, подумав, что Теляк попросту пьян и что ему надо убить время, хвастаясь и набивая себе цену.

– Спасибо, Сергей Юрьевич! Проблема в том, что у меня, как и у всякого делового человека, есть враги. Конкуренты. Беспощадные конкуренты. Украинские. Вам говорит что-нибудь название концерна «Отшен»?

– Да нет. Я всегда был далек от этого…

– Им владеет Петя Отрошенко. Министр торговли Украины. Наш пострел везде поспел… Вот он и вошел в сговор с первым вице-премьером и «Белгоспищепромом». Я не боюсь конкуренции. Пусть Петя строит новую фабрику и конкурирует. Его не интересует Беларусь. Ему нужно наше сырье. У нас сельское хозяйство лучше, чем на Украине. И через нас они хотят прорваться на российский рынок. Ясно как белый день.

Я немного устал от ожидания развязки, более того, начал подозревать, что она в планы господина Теляка не входит. Федор тем временем распалялся все больше:

– Я пришел на эти фабрики двадцать лет назад. Они были фактически развалены. Сегодня это современные производства, новые линии и так далее. В прошлом году нас лишили права продавать в России конфеты под советскими марками: «Аленка», «Красная шапочка», «Мишка косолапый»… А ведь это целая вселенная. Это то, что может восстановить наш Советский Союз.

– Вы политик? – перебил я раздраженно. – Зачем вам это?

– Я романтик! Абсолютный романтик, – мгновенно парировал он. – Восстановление Союза происходит вне нашей воли. Это Провидение, Господень план. Считайте, все, что я делаю, – производство конфет. Я готов забыть про все свои общественные нагрузки. Нам запретили делать «Красную шапочку» – мы разработали новые бренды, создали собственного оператора «Белкондитер». Мы вернулись в Россию!

Речь Теляка звучала победно и вызывающе. Он воевал с ветряными мельницами своего воображения и не мог остановиться, пытаясь вовлечь и меня. Впрочем, его страсть начала мне нравиться.

– У нас зарплаты свыше пятисот долларов! – орал он. – Мы предлагаем нашим работникам отличный соцпакет! Помогаем с жильем! Оздоровлением! Оказываем поддержку ветеранам и молодым матерям! У нас никогда не будет хлопающих и топающих диверсантов! Бомбистов, кидающихся в нас плюшевыми медведями! У нас есть свобода слова, а у них – безнаказанность. Свобода творить безобразие! Мы должны помогать нашим людям, любить их!

– Вы же против социальной справедливости, – вернулся я к началу разговора. – Или я вас неправильно понял?

– Вы еще ничего не поняли, – заявил он вдруг довольно невежливо. – Я постараюсь донести до вас смысл моего послания. У вас на столе кроме недоеденного арбуза лежит пара моих конфет. «Суфле» в золотых обертках. Производство фабрики «Коммунарка». Как видите, я контролирую не только Отрошенко, но и вас!

Я пошарил глазами по столу, но конфет не увидел. Предприниматель был явно не в себе, хотя про арбуз догадался правильно. Тоже мне ясновидящий… Это можно было понять по хрусту. И потом, кто в конце июля не ест арбузов в наших краях.

– Чем могу помочь, Федор Николаевич? – спросил я как можно более сухо. – Я понял, что у вас есть проблемы, но не понял, какое участие в них мог бы принять.

Теляк зарычал. Показалось, он вот-вот бросит трубку.

– Помочь?! – возопил он. – Как вы можете мне помочь? – продолжал он с неприятным акцентом на «вы» и «мне». – Это вы, Сергей Юрьевич, нуждаетесь в помощи. Я потому и звоню вам. Я, знаете ли, проснулся сегодня в пять утра, но дождался десяти, зная ваши сибаритские привычки! Не хотел тревожить ваших сновидений. Кошмары не мучают? Кладбища с открытыми гробами? Упыри? Наемные убийцы?