Искушение чародея(сборник)

   – Что? – не понял Удалов. – Антидот? Из чего?

   – Не из чего, а из кого! Из комара, – и Минц радостно захихикал. – Подумать только – из комара. Я перепробовал все. Человека – себя то есть. А что делать? Наука требует жертв. Собаку, кошку, рыбку, даже мух. Ни-че-го… И вдруг – смотрю, комар летает. Вот его, думаю, еще не пробовал. Кинулся ловить, Орехов сначала перепугался, думал, я умом тронулся. Пришлось объяснять – без подробностей, конечно, – что это для опыта. Проводил его и взялся за дело. И вот он – результат.

   – Выжимка из комара? – уточнил Удалов.

   – Не совсем, конечно, но мысль верная. Теперь это нужно выпить и дело в шляпе. Пейте! – он протянул Корнелию Ивановичу пробирку. – Не бойтесь, не ядовитая. Смелее!

   Дрожащими руками Удалов поднес пробирку к губам и одним глотком опустошил.

   – Ну… попросите у меня что-нибудь? – умоляюще поглядел он на Минца.

   – А проползите-ка под столом, уважаемый Корнелий Иванович, – развязно предложил Грубин.

   Удалов поддернул штаны, присогнул колени, а затем резко выпрямился.

   – Да что вы себе позволяете?! Сами там ползите!

   – Работает! Лев Христофорович, работает! – в восторге заорал Саша. – Вы – гений!

   – Ну, я всегда это знал, – немного смущаясь, согласился Минц. – Я столько лет этому учился. Ну, любезный, теперь можете смело идти в контору и посылать вашего дельца куда подальше.

   – Да, да. Теперь могу, – Удалов сиял, как начищенный самовар. – Спасибо вам, дорогой вы мой! Спасибо! Я пойду.

   – Но если вдруг что, вы приходите, – Минц проводил гостя до двери.

   – Если – что? – перепугался Корнелий Иванович.<

>   – Ну, это просто образное выражение такое.

   – А-а-а, – протянул Удалов, – тогда, если что – обращусь, – пожав хозяину руку и махнув Саше, вышел.

   Он шел под дождем, не замечая его. Все казалось Корнелию Ивановичу особенно прекрасным сегодня. И дети, прыгающие по лужам, и машины, несущиеся по улицам, и улыбающиеся ему женщины, идущие навстречу… все улыбающиеся женщины, идущие навстречу. Они улыбались, строили глазки, а одна особо активная молодая особа лет двадцати пяти даже прижалась к нему в автобусе. Правда, справедливости ради стоит заметить, в автобусе было много народу, поэтому Корнелий Иванович справедливо не придал этому значения. Единственно, что немного удивило, – почти все женщины из автобуса вышли вместе с ним и пошли следом. Но Удалов шагал слишком быстро, и скоро женщины остались позади. В остальном же день ничем не отличался от всех предыдущих.

   Елена Анатольевна, как обычно, принесла бумаги на подпись. Как всегда, подавала их начальнику через стол, но чем больше она находилась в кабинете, тем необычнее себя вела. Сначала она просто поправляла прическу, и без того идеальную, затем стала одергивать юбку-карандаш, потом расстегнула верхнюю пуговку блузки. А потом произошло вообще нечто невообразимое, отчего Корнелия Ивановича сначала обдало жаром, а потом резко – холодом.

   Елена Анатольевна обошла стол и встала за спиной шефа. Подавая бумаги, она склонилась вперед, отчего бок ее прижался к плечу начальника, и стала по одной выкладывать бумаги на стол перед Удаловым. Корнелий Иванович сдвинулся влево, бок Елены Анатольевны проследовал следом. Удалов подвинулся еще немного, Елена Анатольевна не отставала. В конце концов отступать стало некуда – колено Удалова уперлось в боковую стенку стола.

   – Елена Анатольевна, с вами все в порядке? – смущаясь, спросил он верную секретаршу.

   – Ах, Корнелий Иванович… – прошептала та, заливаясь краской, собрала бумаги и, кокетливо виляя бедрами, стремительно вышла из кабинета.

   Удалов на секунду завис в раздумьях. Явно что-то происходило. Но он никак не мог нащупать ниточку, которая привела бы его к решению проблемы. А тут еще Елена Анатольевна, томно вздыхая, сообщила по селектору, что к нему посетительница.

   Посетительница влетела в кабинет раскрасневшаяся, явно настроенная на эмоциональный разговор, решительно пробежала до самого стола начальника стройконторы, не забыв от порога представиться: «Надежда Синевратова, председатель ТСЖ № 3» и вдруг стушевалась. Лицо ее резко побледнело, а затем щеки внезапно залились свекольным румянцем. Она поправила прическу (при этом движении Удалов замер), одернула юбку (Удалов затаил дыхание) и разгладила складочки на блузке на груди (тут Удалов непроизвольно повернул стол одним боком ближе к стене, а сам повернулся спиной в другую сторону, облокотился о столешницу).

   – Я вас слушаю.

   – Ах, – выдохнула посетительница, – прошу меня извинить… Я совсем не хотела вас беспокоить, Корнелий…

   – Иванович, – подсказал Удалов.

   – Корнелий Иванович, – кокетливо повела глазами дама. – Ах, можно я буду называть вас просто – Корнелий?

   – Я это… того… – Корнелий Иванович повернул стул еще сильнее, пытаясь перекрыть посетительнице пути к собственному телу, так как стало понятно – сейчас она подойдет к нему, вон, уже подбирается.

   – Корнелий, у вас такое мужественное лицо!