Искушение чародея(сборник)

   – Лев Христофорович, миленький, – Удалов кинулся к опасливо отодвинувшемуся от него Минцу. – Родненький, это я из больницы сбежал, не пугайтесь! – одной рукой болящий Удалов держался за бок, другой прижимал плечо, постоянно постанывал и покряхтывал. – Спасите, пожалуйста! Это же ужас какой-то! Я так больше не могу! А если кто потребует у меня миллион? Где я его возьму? Грабить пойду? Сделайте что-нибудь! А тут еще это… в больнице!

   – Корнелий Иванович, ты успокойся и обстоятельно все расскажи, – посоветовал профессор. – Я ничего не понимаю…

   – Я и сам ничего не понимаю, – Удалов схватился за голову, тут же охнул и потер плечо. – Прострелило меня тут, – пояснил он и тут же вернулся к наболевшей теме. – Выполняю все, о чем ни попросят. Это же ужас какой-то.

   – Кто просит? – поинтересовался из угла комнаты не замеченный Удаловым Саша Грубин.

   – Все… – простонал Удалов. – Кирпичи задержали, я ничего, разрешил. Стройка горит, но я разрешил! Какая-то девчонка просила собаку, я купил – за собственные деньги. Незнакомому ребенку. Дома все переделал, соседям, друзьям. Что ни попросят, все делаю. Но это стало последней каплей!

   – Что стало последней каплей? – Лев Христофорович по-отечески приобнял вконец расстроенного Удалова за плечи, усадил в кресло, налил чаю.

   – Пришел ко мне какой-то местный делец, кирпич захотел купить. Наш, со стройки! Продай, говорит, мне его под видом битого, а деньги себе в карман положи.

   – А много денег предложил? – не удержался Грубин.

   – Ах! – отмахнулся от Саши Корнелий. – Я согласился! Я… согласился! – он всхлипнул. – Спасите меня, люди добрые! Что же это происходит? Спасите меня, – и прошептал-прошипел: – Он же через две недели придет подробности оговаривать! Спасло только то, что кирпич еще не привезли с завода. А то я бы его прямо сейчас ему продал.

   – То, что кирпич пока не продан, – хорошо, – философски заметил Саша. – А с чего все это началось?

   – Не знаю, – убитым голосом ответил Удалов.

   – А ты вспомни, – Минц долил Удалову чаю. – А мы обязательно разберемся.

   – Разберитесь, родненькие, разберитесь. Лев Христофорович, – Удалов умоляюще прижал руки к груди. – Вы же голова, профессор. Придумайте, как меня спасти. Почему я вдруг таким безотказным стал?

   – Да ты всегда такой был, Корнелий Иванович, – заметил Минц. – Все всегда пользуются твоей добротой.

   – Все всегда пользуются моей добротой, – повторил Корнелий Иванович. – Все пользуются моей… Вспомнил! «Все пользуются моей добротой»! Вспомнил! Все началось одним утром…

   И он рассказал, как пришел несколько дней назад на работу, вход в стройконтору был закрыт асфальтоукладочным катком. Грубин при этих словах как-то немного побледнел. А когда Удалов, ведомый твердой рукой Минца, не позволявшей ему упустить ни малейшей детали, дошел до непонятной грязно-розовой жвачки на катке, то и вообще побелел.

   – На катке? Но этого не может быть! – Грубин умоляюще взглянул на Минца. – Просто не может быть! У меня же и образования нет! Но… Лев Христофорович, я, кажется, знаю, в чем здесь дело…

   – Да? И в чем же? – поинтересовался Лев Христофорович.

   – Я философский камень делал … – зажмурившись, выпалил Грубин.

   – И как? – прищурился Минц.

   – Как видите… Раны он не заживлял… Ну, я его в окно-то и выкинул, а там как раз каток ехал. Он его и переехал… – виновато засопел Грубин и тут же гордо вскинул голову: – Но ведь получилось! Получилось! Корнелий Иванович вдохнул пыль и сам стал этим… – он помахал перед носом пальцем, – этим… «Исполнителем»… камнем… Он же желания исполняет! Ему цены нет! Его надо беречь!

   – Его, может, еще на опыты сдать надо… – взорвался Минц. – Ты понимаешь, что ты наделал?

   – Не надо меня на опыты, – испугался Корнелий Иванович. – Просто сделайте меня, как раньше, а?

   – Тихо! – одновременно приказали Саша и Минц. И Удалов послушно замолк.

   – Я тебе говорил, что без образования в науке делать нечего? Говорил… что ж ты наделал? – укоризненно посмотрел на друга Минц. – Он желания исполняет собственными руками! Чужие желания – своими руками.

   – Но ведь, Лев Христофорович, вы это сможете исправить?

   – Смогу, – просто согласился Минц. – Смогу. А ты заодно посмотришь, как работают настоящие профессионалы. Корнелий Иванович, мне у вас кровь взять нужно. И хорошенько подумать…

   Удалов молча протянул руку, отчаянно моргая глазами.

   – Ох, боже мой. Говорите, Корнелий Иванович, говорите, – сообразил Минц. – Нужно быть осторожнее при вас, а то так что-нибудь брякнешь… идите домой, отоспитесь. Как только будет готово, я дам знать.

   – Я завтра зайду, узнаю, как дела? – жалобно, с надеждой спросил Удалов.

   – Да. Нет! Завтра у меня гости, – вспомнил Минц, – будет сам Орехов, артист, кумир женщин в возрасте от 18 до 100, мне будет некогда.

   – А как же я? – позволил себе напомнить Удалов. – Кирпич же…

   – Я знаю. Послезавтра приходите, оба, – решил Минц. – К этому времени все сделаю.

 //-- * * * --//

   Через два дня гордый Минц продемонстрировал Удалову и Грубину маленькую пробирочку с голубоватой жидкостью.

   – Здесь антидот, так сказать, – довольным голосом пояснил он.