Искушение чародея(сборник)

   – Хорошо, что добрая госпожа вовремя отвела меня к ветеринару, – говорил Пашка. – Полчаса пролежал на столе под наркозом, и, представляешь, влюбленность как рукой сняло. А то бы подхватил какую-нибудь заразу, и госпоже пришлось бы меня отправить на живодерню.

   Я привычно облизал госпоже Койрыто чешуйчатые пятки и спустился по лестнице вниз. От мыслей про ветеринара меня мутило, а про живодерню – так попросту бросало в пот. Я с разбегу плюхнулся в бассейн, остудил голову и, усевшись на бортик, принялся думать. Думал я долго. Уже выбрался из дома и потопал на службу господин Койрыто; заскулил, выпрашивая пожрать, сторожевой любимец Виталий Петрович; потом госпожа Койрыто позвала меня наверх и оделила миской с утренней кашкой, а я так ничего еще и не придумал. Спасительная мысль пришла, когда я уже расправился с кашкой и госпожа принялась меня причесывать. Я попросту не скажу ей про девушку с родинкой, понял я и тут же испугался, потому что никогда ничего не утаивал от хозяев: того, кто утаивал, ждала живодерня. Минуту спустя, однако, я успокоился. Если ей не сказать, она и не узнает, подумал я и обрадовался собственной сообразительности. И вправду: пока госпожа Койрыто спит послеобеденные два с половиной часа, я вполне успею встретиться с девушкой. Если, конечно, та появится вновь. Вон какая поросль кустов замечательная всего-то в ста метрах от дома. Там нас никто не увидит.

   Ленка

   Надо же, каким напыщенным, самовлюбленным олухом оказался мальчишка. Я даже не думала, что такие вообще бывают, и с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться, слушая его бредни. Изнеженный, невежественный патологический эгоист. Впрочем, была у этого недоумка одна положительная черта – он не знал, а точнее, понятия не имел, что происходит между мужчиной и женщиной. Его, как выяснилось, жабы этому не учили.

   – А сплю я на подстилочке, – хвалился этот крысеныш, по недоразумению названный человеческим именем. – Она рядом с господской кроватью, потому что мне доверяют. И в бассейне я могу купаться, когда захочу. И ошейник у меня самый красивый в городе, а намордник из мягкой кожи и почти не жмет.

   – И кушаешь вкусно, Кондратик? – подначила я.

   – Очень вкусно, – подтвердил он. – Иногда госпожа даже покупает мне мороженое. Ты когда-нибудь пробовала мороженое?

   – Что ты, конечно, нет. Я подрабатываю на фабрике, мне мороженое не по карману. Ой, Кондратик, как же я тебе завидую.

   Этот холеный дурень аж залоснился от удовольствия и принялся распространяться о том, как его причесывают, купают, наряжают в попонку и водят на выставки. А я смотрела на него и думала, как же мне повезло. В том, что меня, рожденное под землей пушечное мясо, могут в любой момент пристрелить, но ни одна сволочь никогда не наденет на меня попонку или намордник.

   – А как там у вас внутри? – спросила, наконец, я, когда этот недоносок вдруг заволновался, что хозяйка скоро проснется, а значит, ему пора. – Наверное, очень красиво, да? Такой чудесный у твоих хозяев дом.

   Он подтвердил, что внутри просто замечательно.

   – Ах, как же я мечтаю на это посмотреть, – сказала я. – Но мне, наверное, нельзя?

   Он надулся от спеси, сообщил, что на самом деле нельзя, но может быть, удастся что-то придумать. Затем мы договорились, что я снова приду послезавтра, и он ускакал. Я выбралась из кустов и поспешила по улице прочь. Мне отчаянно хотелось вымыть руки, будто измарала их в нечистотах.

   – Караул! Грабят! – заблажил стариковский надтреснутый голос мне вслед.

   Я на секунду замерла, затем быстрым шагом двинулась дальше и к вечеру была уже под землей.

   – Старого пса надо грохнуть, – сказала я Эрику. – И быстро, до послезавтра дожить он не должен.

   – Понял. А что у тебя с этим?

   – Пока ничего. И слава богу, что ничего, – ответила я. – Но можешь быть спокоен, с ним я как-нибудь справлюсь.

   – Я думаю, – почесал в затылке Эрик, – что тебе надо бы это дело форсировать. Чем скорее покончим с этим, тем лучше.

   – Занимайся своим делом! – вызверилась я на него. – А я займусь своим. Мало того что хочешь превратить меня в шлюху, так теперь будешь командовать, когда ноги раздвигать?!

   – Все-все, – сдал назад Эрик. – Извини, нервы.

   Кондрат

   Весь следующий день я промаялся, потому что не мог дождаться завтрашней встречи с Ленкой. Больше того, я стал рассеянным: утром забыл облизать госпоже Койрыто пятки, за завтраком уронил на пол миску с кашкой, а потом, задумавшись на ходу, сыграл с лестницы.

   В довершение всех бед вечером, когда господин Койрыто вернулся со службы, я поскользнулся на ровном месте и случайно раскокал вазу, которая досталась господину Корыто в подарок, а раньше стояла в каком-то месте со странным названием «Эрмитаж».

   – *censored*й сын, – приговаривал господин Койрыто, охаживая меня электроплеткой.

   – Дорогой, он хочет самочку, – вступилась за меня госпожа Койрыто. – У отсталых рас желание спариваться непременно сопровождается всякими дикостями, ну, ты же знаешь.

   – А где я ее возьму, – недовольно проворчал господин Койрыто, но плетку бросил. – У нас тут не питомник.