Искушение Дэвида Армитажа

— Совсем нет необходимости ждать, сэр. У нас две линии. — Она взяла телефон со стола, набрала код и протянула мне: — Просто наберите код района и номер, и вас соединят.

Едва Черил отошла, я набрал номер мобильника Салли. Через два звонка меня перевели на автоответчик. Я постарался скрыть свое разочарование, оставив короткое послание:

«Эй, это я на высоте тридцать три тысячи футов. Думается, нам стоит купить себе «Гольфстрим» на Рождество. Это единственный способ путешествовать — только предпочтительнее без Бобби Барра, который пытается завоевать себе Оскар за лучшую персонификацию скользкого типа. Короче, я звоню, чтобы узнать, как обстоят дела в крепости «Фокс», а также сказать, как дико хочется, чтобы ты сейчас сидела напротив меня. Я люблю тебя, милая. Когда ты вырвешься из корпоративных окопов хотя бы на минутку, позвони мне на мобильный. Целую тебя, детка».

Потом я отключился, чувствую пустоту, которую всегда испытываешь после разговора с автоответчиком. Затем снова принялся за работу.

Прошло еще пять часов, и мы начали снижаться в Антигуа. Закончив переделку сценария, я пролистал рукопись и в целом остался довольным — сюжет более сжат, диалоги более остры… Правда, я знал, что стоит мне начисто все перепечатать, как немедленно захочется еще что-нибудь изменить. А если Фил решил сделать фильм, он, вне сомнения, выразит желание иметь еще один черновик, так сказать, личный, что, в свою очередь, приведет к переделкам, затем последует наведение глянца, потом появится редактор и его черновик, и снова наведение глянца, после этого свои коррективы внесет третий писатель, потом четвертый, который изменит сюжетную канву, далее Флек решит перенести место действия из Чикаго в Никарагуа и, что не исключено, превратит все в мюзикл про революцию сандинистов вплоть до поющих партизан…

— Мистер Грета-мать-твою-Гарбо возвращается, — прокомментировал Бобби, когда я сел рядом с ним в кресло. — Не забудь время от времени напоминать мне, чтобы я никогда больше с тобой не путешествовал.

— Слушай, работа есть работа, а у Флека завтра утром будет черновик нового сценария. Кстати, если судить по тому, что я слышал, ты тоже был при деле. Это ты своему помощнику угрожал?

— Не помощнику, просто парню, который изгадил мне небольшую сделку.

— Не забудь время от времени напоминать мне, чтобы я никогда не наступал тебе на любимую мозоль.

— Слушай, я клиентов никогда не подставляю, и я всегда пользуются насыщенным, литературно образным языком, разговаривая с ними. — Бобби подарил мне одну из своих улыбок. — Если только клиент не подставляет меня. Но почему такое должно случиться, верно? — Он подмигнул мне.

— Действительно — почему? — в тон ему ответил я.

Командир попросил нас пристегнуть ремни. Я выглянул в иллюминатор и увидел бескрайный голубой простор внизу. Затем самолет резко повернул, и океан уступил место крохотному поселку — дюжина хижин, напоминающих россыпь поддельных костей для игры. Через мгновение хижины тоже исчезли, и мы начали снижаться на бетонную полосу, освещенную немилосердным солнцем и огороженную кадками с тропическими растениями.

Самолет остановился довольно далеко от главного здания терминала. Черил открыла дверь и нажала на кнопку, опускающую трап. В лицо пахнуло влажной жарой. Нас встречали двое мужчин: сильно загорелый блондин в форме пилота и антигуанский полицейский. Последний в руках держал подушечку и штамп.

Как только мы спустились по трапу, блондин сказал:

— Мистер Барра, мистер Армитаж, добро пожаловать в Антигуа! Я летчик Спенсер Бишоп, и я доставлю вас на остров Саффрон сегодня днем. Но прежде всего нам следует разобраться с иммигрантскими властями Антигуа. Будьте добры, покажите этому джентльмену ваши паспорта.

Мы протянули свои паспорта иммиграционному чиновнику. Он не стал утруждать себя проверкой документов — просто шлепнул въездную визу на пустом листочке и вернул их нам. Пилот пожал ему руку. Я заметил, что при рукопожатии полицейскому перешла сложенная вдвое американская банкнота. Затем пилот дружески коснулся моего плеча и показал на маленький вертолет, стоящий в сотне футов от «Гольфстрима».

— Прошу вас, господа, на борт, — сказал он.

Через несколько минут мы уже сидели в креслах и разговаривали друг с другом через наушники, поскольку винт уже вертелся, сотрясая кабину. Пилот опустил дроссель, аэропорт исчез, и мы снова увидели океан. Я смотрел на аквамариновый горизонт, ослепленный первозданной чистотой цвета и невероятной бесконечностью пространства. Подлетев ближе, мы разглядели остров. Он оказался небольшим — примерно миля в окружности, — утопающим в пальмах — я никогда еще не видел таких гигантов; в самом центре стоял низкий, кажущийся сверху плоским дом, у пирса — длинная, широкая полоса песка.

Прямо под нами оказался посадочный круг с большой буквой «X» в центре. Пилоту понадобилась всего пара мгновений, чтобы посадить вертолет точно на букву. При этом мы ощутили легкий толчок.