Искушение Дэвида Армитажа

В ту ночь я плохо спал. На следующее утро, когда я проснулся (раньше обычного), ощущение беды снова захватило меня целиком. Вскоре позвонила Элисон, голос у нее был немного напряженный.

— Ты сегодня утром газеты видел?

— Когда я приехал сюда, я перестал читать газеты. Что теперь?

— У меня есть хорошие и плохие новости. С каких начать?

— Разумеется, с плохих. Насколько плохие?

— Это зависит…

— От чего?

— Насколько ты привязан к своей «Эмми».

— Эти сволочи хотят забрать у меня премию?

— Вот что произошло. Как заявлено сегодня в «Лос-Анджелес Таймс», Академия телевизионных искусств вчера приняла решение лишить тебя «Эмми» на основании…

— Про основания я все знаю.

— Мне правда очень жаль, Дэвид.

— Не стоит. Это всего лишь безобразный кусок олова. Ты увезла статуэтку из квартиры?

— Да.

— Можешь отправить ее им. Ничуть не жалко. А какие хорошие новости?

— Ну, это было в том же номере газеты. Похоже, Ассоциация сценаристов на своем ежемесячном собрании приняла решение выразить тебе порицание…

— И ты называешь это хорошими новостями?

— Дай мне договорить. Они выразили свое порицание, но большинством голосов все-таки отвергли предложение запретить тебе писать…

— Подумаешь. Сценарии покупают продюсеры, а им наплевать на решение ассоциации!

— Послушай, я понимаю, что сейчас похожа на детского врача, но порицание — это ведь хлопок по руке, ничего больше. Поэтому мы должны рассматривать это как хороший знак. В профессиональных кругах вся эта твоя история воспринята совершенно адекватно…

— Но только не в тех кругах, которые раздают премии!

— Дэвид, не горячись. Они всего лишь занимаются пиаром. Когда ты вернешься…

— Я не верю в реинкарнацию, Элисон. И вообще, помнишь, что сказал Скотт Фитцджеральд в один из своих редких трезвых моментов уже ближе к концу: в американских жизнях нет вторых актов.

— Лично я действую в соответствии с другим принципом: жизнь коротка, но писательские карьеры на диво продолжительные. Попробуй сегодня выспаться. Ты опять дерьмово звучишь.

— Я и есть дерьмо.

Конечно, я не заснул… Но вместо этого посмотрел все три части «Трилогии Any» Сатьяджита Рея: шесть часов индийской домашней жизни в пятидесятых годах — прекрасный фильм, но только человек, которого мучает бессонница, в состоянии досмотреть его до конца. Наконец я дотащился до постели и проснулся от телефонного звонка. Какой сегодня день? Среда? Четверг? Время потеряло для меня всякую ценность. В недалеком прошлом моя жизнь представляла собой длинный рабочий день, в который я умудрялся впихнуть очень много: пару часов творчества, съемки, несколько рабочих совещаний, «мозговые штурмы» для поисков удачных решений, бесконечные телефонные переговоры, деловой ланч, деловой ужин и иногда вечеринки из тех, на которых обязательно надо быть. Раз в две недели я встречался с Кейтлин. Те выходные, когда я был свободен, я проводил за компьютером, оттачивая какой-нибудь эпизод или часть сценария. Я жил на бегу, потому что я был в обойме. А когда ты в обойме, ты не можешь позволить себе остановиться. Иначе…

Телефон продолжал звонить. Я взял его.

— Дэвид, это Уолтер Дикерсон. Я вас разбудил?

— Который час?

— Около полудня. Послушайте, я могу перезвонить.

— Нет, нет, говорите. У вас есть новости?

— Да, есть.

— И?..

— Довольно скромные новости.

— Этим вы хотите сказать…

— Ваша бывшая жена согласилась разрешить вам говорить с Кейтлин по телефону.

— Наверное, это шаг вперед.

— Вне сомнений. Однако она настаивает на паре условий. Вы можете звонить только через день и разговаривать не больше пятнадцати минут.

— Она сама выдвинула эти условия?

— Да, сама. И как говорит ее адвокат, потребовались время и усилия, чтобы уговорить ее даже на этот ограниченный доступ.

— Когда я смогу в первый раз позвонить?

— Сегодня. Ваша бывшая жена предложила звонить в семь. Вас это устраивает?

— Конечно, — сказал я, думая о том, что мое расписание ныне трудно назвать перегруженным. — Но, мистер Дикерсон… Уолтер… сколько времени пройдет, прежде чем я смогу увидеть свою дочь?

— Если честно, все зависит от вашей бывшей жены. Если ей захочется продолжать дергать вас за яйца — пардон за мой французский, — это может тянуться месяцы и месяцы. Конечно, если ваши карманы достаточно глубоки, в этом случае мы можем обратиться в суд. Но давайте будем надеяться, что мадам остынет и согласится договориться о непосредственных контактах. Жаль, что у меня нет новостей получше, но вы, вероятно, уже и сами пришли к выводу, что такой вещи, как полюбовный развод, не существует. А когда еще имеется ребенок, то разногласиям нет конца. По крайней мере, теперь вы сможете разговаривать с Кейтлин. Запомните — это начало.

В семь часов вечер я дрожащей рукой набрал номер. Люси наверняка посадила Кейтлин у телефона, потому что дочь сразу же сняла трубку.

— Папа! — воскликнула она, и по ее голосу я понял, что она искренне рада меня слышать. — Почему ты исчез?

— Мне нужно было уехать, чтобы поработать, — соврал я.

— Ты больше не хочешь меня видеть? — спросила она.

Я с трудом сглотнул.

— Я безумно хочу тебя видеть. Просто… я сейчас не могу.

— Почему не можешь?