Искушение. Мой непокорный пленник

— Мы точно говорим об одном и том же человеке? — хохотнул Маркус. — Тебя послушать, так она милейшее создание.

— Да, у нее тяжелый характер…

— А еще она любит издеваться над своими рабами и смотреть на их унижения. Я ничего не путаю?

— Только не говори, что тебе не удастся найти к ней подход, — я не поддалась на его провокацию и продолжала гнуть свою линию. — Ты ведь умеешь вызывать нужные эмоции и знаешь, как произвести впечатление на женщину.

— Спорить не буду, — он безразлично поджал губы. — Вот только мне это не интересно. Я не собираюсь спать с кем-то по приказу. И влюблять в себя тоже не имею ни малейшего желания.

Разговор вновь пришел к тому, на чем мы закончили в прошлый раз. Ладно, попробуем зайти с другой стороны.

— То есть, по-твоему, лучше вот так вот висеть, чем проявить мудрость?

— Как запястье? — спросил арамерец.

— Не уходи от темы. Лучше подумай о перспективах. Давай я тебе расскажу, что тебя ждет, — я встала и подошла ближе к Маркусу, отодвинув один из факелов, чтобы он не мешал общению. — Если ты продолжишь показывать характер, я еще какое-то время помучаюсь с твоим перевоспитанием. Призна́ю, что ты безнадежен. Верну тебя госпоже Эйстерии, та наверняка попробует отдать тебя кому-то еще. Какие будут методы в другом Доме Покорности — не знаю, но поверь, гораздо жестче и унизительнее. В итоге тебя либо сломают, и ты все-таки согласишься быть рабом у Эйстерии, либо закончишь жизнь на рудниках. Но прежде, чем это случится, пройдет не один месяц бесконечных пыток и унижений. Не от Эйстерии, так от тех, кто будет тебя перевоспитывать

Маркус фыркнул, всем своим видом показывая, что его этим не запугать.

— Но есть и другой вариант, — голос мой стал вкрадчивым, — Ты соглашаешься помочь мне. Никто не говорит, что ты должен искренне и по-настоящему служить. Представь, что это игра и ты лишь изображаешь раба. Касаемо времени, пока ты будешь находиться в моем доме, то могу обещать, что мы обойдемся без пыток и унижений. Пристрастия Эйстерии изучим в теории, без применения на практике. Я расскажу, как наилучшим образом угодить госпоже, что она любит, к чему испытывает слабость, — мои пальцы заскользили по его обнаженной груди Маркуса, и я отметила, как его ноздри расширились, шумно вбирая воздух. — После чего ты сможешь с легкостью завоевать ее расположение и крутить ей как тебе вздумается, — подушечки погладили его подбородок, провели по губам и ускользнули, когда он попытался их поцеловать. — В результате не Эйстерия будет управлять тобой, а ты ей.

— Ты слишком высокого обо мне мнения, — промурлыкал брюнет. — К тому же я уже сказал, что не собираюсь перед ней выслуживаться.

— И все-таки подумай, — я приблизилась максимально близко к его уху и произнесла шепотом: — С одной стороны перспектива умереть на рудниках, с другой — при твоем обаянии ты легко сможешь командовать в доме Эйстерии даже будучи формально в статусе раба.

Не удержавшись, я лизнула мочку его уха. С моей стороны это было необдуманное хулиганство, совершенно идущее вразрез с воспитательным процессом, но мое тело жило своей жизнью, в обход разума. Стоило приблизиться к арамерцу вплотную, как появилось нестерпимое желание обнимать его, гладить, прикасаться к коже, целовать. Не помню, чтобы хоть кто-то вызывал у меня подобную реакцию.

Но нужно было заставить себя вспомнить про благоразумие, иначе толку от моего воспитания не будет.

— У меня есть другое предложение, гораздо более заманчивое для нас обоих, — томно прошептал Маркус. — Ты снимаешь с меня оковы, мы идем в спальню и у тебя будет самая горячая ночь в твоей жизни.

Вот о чем я и говорила! Сама провоцирую мужчину.

Куда мозг подевался?

— Все-таки подумай над моим предложением, — произнесла я, отойдя на безопасное расстояние.

— Ты тоже. Поверь, не пожалеешь.

Каков наглец, а?

Но хорош, паршивец! Если бы это не был раб Эйстерии, с высокой долей вероятности я бы поддалась на его соблазны.

Вир ждал меня в соседней комнате, стоя неподалеку у двери.

— Проверяй его каждые пол часа. Как поймешь, что он уже на грани — разбуди меня.

Молчаливый слуга кивнул.

Хотелось бы сказать, что я спокойно отправилась спать, однако, куда там. Попыталась заснуть, но Рамон задери этого упрямца — он не желал выходить из головы. Перед глазами маячили мускулы на его руках, отблески желтого пламени на широкой груди, подбородок с прорезавшейся щетиной, губы…

Вернулась к Виру, дав задание приготовить горячее пряное вино и отнести его во внутренний дворик. Мне хотелось верить, что я смогла зародить сомнения в голове Маркуса. С его характером он действительно, чего доброго, мог бы подмять под себя госпожу Эйстерию. Мне и самой стоило больших усилий не поддаваться на его провокации.

Было бы проще, если бы его бунт против рабства проявлялся в привычной агрессии: прямолинейной, озлобленной, яростной. Управлять такими людьми гораздо легче. Несмотря на то, что они выглядят более грозно, вся их злость исключительно от внутренней слабости.