Искушение. Мой непокорный пленник

Переговариваться было тяжело, я вообще сидела и молилась, чтобы не упасть с лошади — настолько быстро мы неслись. Буквально вжалась в брюнета, стараясь лишний раз не поворачивать головы. Видела только, что в какой-то момент мы свернули на восток и Маркус еще сильнее пришпорил лошадь. Вдали виднелись костры и савенийские солдаты.

Наше появление вызвало в их лагере переполох.

— Пригнись, — крикнул мне Маркус.

Я не сразу поняла, что он имеет в виду, но потом услышала свист стрел, летящих в нашу сторону. Заметила, что савенийские военные сели на лошадей и направились за нами. Мы продолжали скакать изо всех сил.

В какой-то момент город закончился, началось поле. Преследователи, кажется, начали отставать. Впереди замаячили другие костры и другие солдаты. Арамерские. Совсем не похожие на наших. Странная броня со светлыми туниками, поверх которой бело-синие кольчуги. На головах металлические шлемы. У многих круглые расписные щиты. Выглядело это бедненько и простенько. С нашей имперской армией, одетой в алые нарядные туники и золоченые латы — не сравнить. Но при этом сами арамерцы выглядели куда воинственнее и свирепее.

Доехав до лагеря, мы сбавили шаг, двигаясь вдоль расположившегося на ночь войска. Всюду лежали люди: кто-то точил меч, кто-то жарил на костре еду, кто-то перевязывал раны. Чуть поодаль стояли просторные шатры. Очевидно, здесь располагалось командование. Мы остановились возле одного из таких шатров.

— Все, приехали, — объявил Маркус, соскочив с коня и помогая мне спуститься на землю.

Я обернулась — Вир тоже был с нами. Все хорошо. Стрелы его не задели.

— Братья, — громко заявил Маркус, обращаясь к солдатам на арамерском, — вот та красавица, из-за которой я задержался в плену. Прошу отнестись к ней как к самой почетной гостье.

Со всех сторон раздались приветствия, свист, предложения выпить. Я стояла, как громом оглушенная, не понимая, что происходит.

— Маркус…

— Пойдем, я вижу, что у тебя масса вопросов. Но сначала, я должен представить тебя отцу, — с этими словами он взял меня за руку и направился к одному из шатров. Высокий, со светлым пологом, он находился чуть в отдалении от основной массы.

— А кто твой отец? — только и успела я спросить.

— Велизаргий. У вас он больше известен под прозвищем Ярость Арамерии.

Мне кажется, я так и застыла с открытым ртом.

Даже мне, далекой от войны, это имя было хорошо известно.

— Ты сын вашего самого главного генерала, который управляет вот этой всей армией?

— Все так, — брюнет произнес это так легко и буднично, будто это было чем-то само собой разумеющимся.

Маркус — сын Велизаргия? Как? В смысле?

Я, конечно, догадывалась, что семья у него не бедная, но, чтобы настолько?!

У меня было несколько минут прийти в себя, пока Маркус помогал сполоснуть руки и отряхнуться от земли. Полностью вычистить грязь из-под ногтей не удалось, платье промокло и было перепачкано, как выглядело мое лицо — даже представить страшно. И вот в таком виде меня собирались знакомить с родителем. Да еще каким! Прославленный генерал, о котором даже наш император отзывался с уважением. На рынке тоже постоянно обсуждали, как Ярость Арамерии крушит врагов и не щадит пленных.

Далар всемогущий, спаси и сохрани.

Я пыталась убедить моего брюнета отложить знакомство до утра, чтобы было время просушить одежду и привести себя в порядок, но Маркус заявил, что я прекрасна в любом виде и провел в шатер.

Внутри находился стол, сундуки, кушетки, на полу был застелен ковер, в углу лежали металлические доспехи. За столом сидел мужчина в возрасте лет пятидесяти, с густой темной бородой и очень внимательным взглядом. Лицо его было широкое, загорелое. Одет он был в простую светлую тунику, без доспехов.

— Отец, как и обещал — я привел ее. Госпожа Фелисия, позвольте представить, мой отец — Алид Велизаргий Пифейский. Отец, моя невеста — госпожа Фелисия… Раввальская, верно?

Маркус произнес это на савенийском.

— Да, — я растерянно кивнула и на всякий случай поклонилась, как того требовал этикет.

— Да ты праходы, дочка, нэ обращай на нэго вныманыя, — замахал руками великий полководец, так же отвечая на моем родном языке, но с сильным акцентом. — Он тут сэйчас нагоныт тыбэ вот эты всэ тэны на плэтэны. Вэсь в мать. Ты садысь, нэ бойся. А ты, — генерал обратился к Маркусу, — сбэгай-ка нам за настоэчкой гранатовой. И поэсть чэго захваты, а то твоя нэвеста того ы гляды в голодный обморок упадот.

— Да я не…

Мой брюнет тут же убежал, оставив меня один на один с генералом.

— Простите, что я в таком виде, — произнесла фразу на арамерском, давая понять, что хорошо знаю язык.

— Да ну ты брось, — Велизаргий по-свойски махнул рукой, перейдя на родную речь. — Главное, жива-здорова. Мы все за вас переживали. Рискованно было вывозить тебя из города. Ну Маркус, конечно… — он посмотрел в сторону выхода из шатра, как бы говоря: «Если этот упрямец что-то вбил себе в голову, то его ничто не остановит». — Смотрю, провизии в городе совсем не осталось? Поди только рыбу и ловите? Да ты не тушуйся.