Искушения наших дней. В защиту церковного единства

Последующая эпоха не столь обиловала духовными дарами, поскольку из–за притока огромного количества новообращенных произошло естественное понижение духовно–нравственных требований. Потому самые ревностные христиане стали убегать в пустыню, где они могли полностью посвятить свою жизнь духовно–нравственному совершенствованию. Некоторые из подвижников добивались состояния бесстрастия, которое настолько приближало их к Богу, что они могли получать различные духовные дары — и прежде всего дар любви. Это давало им возможность мудро, в соответствии с Божьей волей распоряжаться и такими дарами, как духовное разумение и прозорливость. Зная о том, что этим духоносным отцам открыта воля Божия, многие из тех, кто желал пройти путем духовного совершенствования, сами просили подвижников руководить ими в духовной жизни, а чтобы такое руководство осуществлялось более успешно — отказывались от своей воли.

Так родилась практика полного послушания, когда послушник отдавал старцу — на время — для исцеления свою поврежденную волю. Действенна эта практика была только там, где духовному руководителю открывалась воля Божия, а руководимый отдавался в такое послушание свободно, желая исполнять именно Божию волю, а вовсе не волю человеческую. О насилии здесь не могло быть и речи, потому что старец своими советами и опекой только помогал послушнику взращивать в себе «нового человека».

Однако со временем таких бесстрастных подвижников становилось все меньше и меньше. С их оскудением опыт такого полного послушания, введенный повсеместно, обессмысливался, потому что в нем исчезал один из главных компонентов такого послушания: открытая подвижнику воля Божия.

В XX веке святитель Игнатий Брянчанинов, проделавший огромную работу по изучению и осмыслению древнего опыта пастырства и духовничества, писал о том, что такое послушание возможно было только в древности. Но и в древности таковых старцев «всегда было ничтожное число», а про время, в которое жил святитель, он совершенно определенно написал: «богодухновенных наставников у нас нет». Святитель Игнатий, безусловно, знал людей святой жизни среди своих современников, но сказал так для того, чтобы показать их чрезвычайную малочисленность по сравнению с общим числом духовенства, монашества и верующих мирян.

Поэтому, остерегая всех тех, кто искал духовного руководства по образцу древнего старчества, он предлагал устроить современное ему духовничество следующим образом: «По учению отцов, жительство… единственно приличествующее нашему времени, есть жительство под руководством отеческих писаний с советом преуспевших братии; этот совет опять должно проверять по писанию отцов… Отцы, отдаленные от времен Христовых тысячелетием, повторяя совет предшественников, уже жалуются на редкость богодухновенных наставников, на появившееся множество лжеучителей и предлагают в руководство Священное Писание и отеческие писания. Отцы, близкие к нашему времени, называют богодухновенных руководителей достоянием древности и уже решительно завещевают в руководство Священное Писание, проверяемый по этим Писаниям, принимаемый с величайшей осмотрительностью и осторожностью совет современных… братий»^[4]. «Святые отцы завещевают избирать наставника непрелестного… Они предостерегают от учителей неискусных, чтобы не заразиться их лжеучением». «Возразят: вера послушника может заменить недостаточество старца. Неправда: вера в истину спасает, вера в ложь и в бесовскую прелесть губит, по учению Апостола (2 Фес. 2, 10–12)»^[5]. И это написано в XX веке, который дал Церкви целый сонм богопросвещенных и прозорливых старцев. Что же можно тогда сказать о духовничестве в наше апостасийное время?

Но, начитавшись литературы о прозорливых оптинских старцах, неопытные христиане все равно ищут старческого руководства, забывая, что такое духовничество было исключительным явлением даже для XX века.