Искусник

– Я бы хотел, чтобы на портрете красовались ваши «рогатые часы» – из кремлевского кабинета…

– А когда второй сеанс? – поднял голову Брежнев.

– Ну-у… Дня через три-четыре. Надо, чтобы краска высохла.

– Ага… – хозяин кабинета зашевелил губами, ведя счет. – Давайте тогда в среду, в Кремле?

– Давайте! – обрадовался я. – А эти чехи… Пусть они теперь на нас повкалывают, как тогда на Гитлера!

– Это как? – удивился Брежнев.

– А устройте всем этим братским странам «Общий рынок», только наш, социалистический! Вздумалось нам «Жигули» собирать в Праге – вперед и с песней! А гэдээровцы у нас в Ростове пусть комбайны клепают, у них это лучше получается… Захотел инженер или, там, слесарь с «Уралмаша» в Будапеште устроиться – дерзай, Вася или Миша, покажи венграм класс! Можно еще особые экономические зоны посоздавать – во Владивостоке, Калининграде, Новороссийске… Чтобы беспошлинно. Да капиталисты туда в очередь выстроятся! Понастроят заводов – выгодно же! У нас тогда всё по Райкину выйдет – на заборах не голуби, а индюки сидеть будут!

Генеральный сначала удивлялся, смеяться начинал, а потом взялся спорить. Со мной, подкованным интернетовскими сайтами!

Четыре часа пролетели незаметно.

* * *

До «теремка» меня подбросили на служебной «Волге». Суетливо собрав весь творческий скарб, я поднялся выше четвертого этажа – пыхтя, отдуваясь, да еще трусовато ступая на цыпочках. А то вдруг Лида у дедушки – и как мне виноватиться?

Кое-как выскребя ключ из заднего кармана новеньких джинсов, я нахмурился – дверь стояла приоткрытой. Толкнув ее коленом, вошел, теребя мысли: забыл закрыть? Или это Кербель, у него запасной ключ? Или…

Насчет «или» я не додумал – все мысли вымело, как ветром сдувает тополиный пух. Посреди мастерской стояла Лида.

Сложив руки за спиной и склонив голову к плечу, она разглядывала моего «Волхва». Картина и вправду получилась с настроением. Дуб… Избушка… Звери… Старец на завалинке…

Мудрый, умиротворенный – Гэндальф с Дамблдором отдыхают! И в то же самое время седая борода волхва щелилась недоброй, жестокой усмешкой… Вообще, так вышло, что полотно излучало смутную угрозу. За внешней эдемской благостью таилось нечто опасное, внушающее тревогу. Словно в тени священного дуба набухали чернотой темные силы.

– Здорово… – пробормотала Лида. – Так и веет чем-то древним, из эпохи зверобогов… – тут же опомнившись, она включила стервозину: – А ты где это шлялся? Я его жду-жду, жду-жду…

– Лидочка, прости! – моя пятерня покаянно накрыла грудину. – Не мог отказать!

– Кому это? – подозрительно сощурилась девушка, заняв позу ревнивой жены – руки в боки.

– Генеральному секретарю ЦК КПСС…

– Ни-че-го себе… – раздельно затянула Лида.

Внезапно, рывком приблизившись, она легко и просто обняла меня за шею, и поцеловала. Я застыл, оторопев, но ладони сами легли на гибкую талию – от желания скулы заныли.

– Ты считаешь меня легкомысленной? Приставучей, да? – негромко, слегка задыхаясь, вытолкнула Лида, и улыбнулась ласково-ласково: – Ну-у… Не сжимай так сильно рот… Не противься…

Я ощутил касанье нежных девичьих губ, таких же сухих, как мои.

– Что, – заворковала «внучечка», – никак свою Светку забыть не можешь?

Мои подтаявшие мозги продрало морозцем.

– Откуда ты знаешь, что ее звали Света? Я же…

Лидины пальчики легли на мои губы, а колдовские глаза напротив, синеющие знойным восточным разрезом, повлажнели. Моргнули – и на кончиках ресниц засияли капельки. Издав волнующий грудной смешок, девушка прошептала:

– Ты так и не догадался… Это же я! Ну?! Айо ахава сине! Оччи, оччи ахава!

Потрясенный, я будто завис в звенящем вакууме.

– Не может быть… – выдохнуло по инерции горло, хотя вера во мне ожила моментом. Вспыхнула, заполняя всего и сразу, вскружила голову, взбаламутила, забилась счастливым ребячьим визгом.

Я подхватил Лиду на руки, целуя, куда доставали губы, а девушка пищала от радости, болтая ногами и тиская меня так, словно желая задушить гладкими ручками.

Не помню, как мы оказались на диване и когда, вообще, успели раздеться. Лакуна.

Воспоминанья – как цветные лоскутки. Драгоценные обрывки буйного сна. Скрещенья рук… Скрещенья ног… Касанья шелковистого, упругого, горячего и влажного…

На улице начало темнеть, когда мы немного угомонились. Лежали, обнявшись и унимали бурное дыхание. Теплые выдохи Лиды грели мне грудь, а я дышал в ее волосы, перебирая пальцами каштановые пряди.

– Дверь настежь… – невнятно пробормотала девушка. – Я закрою…

– Да ладно…

– Не… Еще дед увидит… Он же не знает… а я теперь как бы его внучка…

Вздохнув, Лида чмокнула меня в плечо, потянулась и встала. Ступая, будто в приватном танце, продефилировала к двери. По-моему, она нарочно вертела своей круглой, тугой, юркой попой, но зрелище выходило захватывающим.

Скрежетнув ключом, девушка живенько просеменила обратно, падая в мои руки, прижимаясь плотнее и замирая.