Искусник

– Да чтоб ты понимала! – презрительно скривился Брут. – Все продумано, от и до! Тщательно подобрал бы реципиентов, наложил бы психоматрицы… Только не в главнюков! На фиг надо, чтоб в восьмидесятых хоронили… Я лично на Подгорного ставил.

– Странный выбор, – пожала плечами Светлана. – Между прочим, Косыгин его «чучелом» называл. Не зря.

– Не зря! – подхватил Федор. – Злой, нахрапистый, амбиции прут, а ума, как у Горбачева. Ну, дурак-дураком! Так, а зачем мне умный босс? Я б его на орбиту повыше вывел, пролез бы следом – и шагал бы потом за гробом, весь в печальных соплях! А в девяностых вышел бы в президенты СССР – и полмира, как зону держал! Вот и все…

Поднявшись, Светлана молча достала из сейфа мини-терминалы. Один оставила себе, остальным включила самоликвидацию. Под яростный, бешеный мат «смартфоны» теплели – и опадали, рассыпаясь тающей пыльцой…

…Мы долго лежали просто так, тесно прижавшись друг к другу, и молчали. Нам было хорошо, потому что снова вместе. То, что случилось со мной и любимой, было на грани веры, за пределом надежд, но вот же, лежим, тискаемся в полнейшей благодати!

– А почему ты меня Иланой называл? – промурлыкала девушка.

– Это печальная повесть… – вздохнул я и рассказал про софтботиню.

Лида навалилась мне на грудь, уложила голову, а рукой гладила мое лицо.

– Илана тебя немножечко обманула, – выговорила она неразборчиво, опираясь подбородком. – Два твоих мэсседжа поглотили бы, от силы, четверть энергии накопителя. Просто было еще третье послание. Илана отправила его мне, подписавшись «ИИ МТ-2».

– Искусственный интеллект мини-терминала номер два?

– Угу… Она мне все-все рассказала – и как тебя найти, и как ты выглядишь… А еще подробнее – о выбранной ею реципиентке. Лидии Рожковой, в девичестве Кербель. Илана не просто зону локации обозначила, но и дала точную привязку – целую страницу трехэтажных индексов из цифр, латинских и греческих букв, каких-то вовсе непонятных значков. Я потом ввела их в мини-терминал, и «попадос» мой прошел очень гладко, просто идеально. Лида спала, когда я стала ею… А утром я проснулась. Мы с Эдиком занимали разные спаленки, по старой викторианской традиции, так что мне не пришлось жаловаться на головную боль…

– А где проснулась? В Москве? В Ленинграде?

– В Лондоне! Где-то в Хэмпстеде. Зелено, тихо, прилично. Эдик с утра уезжал в посольство, а я маялась. Не зря моя реципиентка требовала развода! Мне потом рассказывали – истерики устраивала, скандальчики… Даже смешно было – Эдуард по утрам поглядывал на меня боязливо, как нашкодивший кот. Разве что уши не прижимал! Я спокойно ем яичницу, пью кофе… Смотрю, успокаивается! Нет, он, в принципе, нормальный парень, просто инфантильный…

Я покачал головой, целуя лидину ладошку.

– Настоящий матерый инфантил лежит на этом диване и тискает свое сокровище.

– Ерунда это все, – тряхнула девушка головой, щекотно касаясь волосами. – Да, ты был похож на недокормленного студента, на мамсика, но я чувствовала в тебе скрытую силу. Настоящую, ту, которую не накачаешь в спортзале. – Помолчав, она улыбнулась. – О-о, как же я там маялась, в этот чертовом Лондонграде! Время тянулось ме-едленно-о… А когда мы прилетели в Шереметьево, я забоялась встречи с тобой! Понимаешь, я и к себе-то далеко не сразу привыкла. Я-то миниатюрная… была, метр шестьдесят, а Лида высокая, такая, дылда! И грудь у меня… Помнишь? А у этой дылды – четвертый…

Я с удовольствием пощупал ее размер.

– Тугая зато…

– Знаешь, а к тебе я быстро привыкла, – забормотала девушка. – Просто знала, что это ты! Но все оттягивала и оттягивала встречу… Настоящую, как сегодня! Не то, чтобы я боялась признаться… Ну… Мне хотелось убедиться, что ты меня помнишь. И не сдашься после первой же атаки хорошенькой стервы.

– Стервочки, – ухмыльнулся я.

Лида хихикнула, заелозила всем телом, целуя и сползая все ниже, губами касаясь моей шеи, груди, живота… И стало понятно, что мы с ней зависнем в мансарде до самого утра. До чудесного воскресного утра в расчудесном «застое»…

«Дом с рыцарями», 22 апреля 1973 года. Позднее утро

Не торопясь, я шагал по Арбату и улыбался. Хорошему дню, красным флагам и стягам, полоскавшим в день рождения Ленина, прохожим – неспешным и торопыгам.

Моя драгоценная натура напоминала сейчас откупоренный сосуд, в котором плещется дорогое вино. И вот я бережно несу сей кувшин, чтобы не выплеснулось за край, ибо налит хмельным счастьем «с горкой».

Заботы, угрозы – все сдвинулось на второй план. Я помнил кое-какие подробности из рассказа Светы… нет, Лиды. В те благостные мгновенья, внимая сбивчивому шепоту девушки, я расслышал и тревожные звоночки, но не стал даже намекать возлюбленной на таящиеся опасности. С женщиной надо победу праздновать, а воевать положено мужчине. Эволюция, брат…