Искусственный интеллект

В процессе познания также, безусловно, может присутствовать не только творческая составляющая, но и возможность открытия субъективно нового, однако при этом отнюдь не всегда достигается создание нового знания, что, конечно, не умаляет ценности самого индивидуального познавательного усилия. Конечно, компьютер может создать относительно новое — комбинацию, сочетание тех или иных элементов из имеющихся в его памяти. Однако создание истинно нового, для которого нет соответствующего алгоритма, — это всё-таки особенность и преимущество живого мозга, и оно, как правило, означает известное подключение спонтанности, наличие которой не предполагается у машины, даже самой умной. Пожалуй, единственная спонтанность, которая может быть доступна разумной машине, это включение «реакции» самосохранения при угрозе ее существованию; другого содержания у машинной спонтанности быть не может. В целом, представляется, что в вопросе об уме машины происходит невольная мистификация достаточно формального предмета, объясняемая энтузиазмом; ум машины — это всё-таки всего лишь чётко составленная и технически безукоризненно реализуемая программа, основанная на заложенной в памяти способности воспринимать и фиксировать тончайшие сигналы, распознавать их и «ассоциировать» с теми или иными действиями, заложенными в «памяти».

В отличие от машины, которая, как уже отмечалось, может наиболее продуктивно работать с однозначно, четко определенными понятиями, человеку противопоказан излишне жесткий порядок в организации мыслительного процесса, ибо своеобразная психическая инерция, которая формируется при этом, препятствует образованию новых неожиданных сочетаний, понятий, приемов, смыслов. Строгая упорядоченность элементов информации мешает образованию новых порядков, подавляет воображение. Неопределенность, непредсказуемость, т.е. известная доля энтропийносги является необходимой принадлежностью всякого творческого процесса, когда в состоянии свободного поиска, включающего игру воображения, человек открывает новое, поскольку его ищущий дух всегда недоволен существующим, наличным, он всегда хочет лучшего, большего, он всегда в поиске совершенства (которого не находит) и устремлен к нему. Как отмечал Н.Бердяев, «человек есть существо, недовольное самим собой и способное себя перерастать»¹⁴¹.

Материалом для творчества у человека является обычно совокупность его широко и разносторонне понимаемого опыта. Но, с другой стороны, человек, если нужно, умеет и отказаться от него, уйти от навязанного этим опытом мыслительно-поведенческого стереотипа, ставшего непригодным в новых условиях, — и принять нешаблонное решение в пользу неизвестного, неизведанного. Трудно предположить, что у машины может существовать, с одной стороны, нечто похожее на подобный жизненный опыт, с другой стороны — своего рода диалектическая способность выбора между «использовать» или «пренебречь»? Трудно также предположить наличие у машины достаточно сложно организованной системы многогранной, самостоятельной и эмоционально окрашенной системы мотиваций для подобных действий.

Что же касается содержания самого человеческого опыта, то оно складывается на основе впечатлений мира — таких и так отобранных, — как это соответствует запросам и интересам познавательной деятельности данного человека. Особенности личности при этом имеют особенно важное значение в художественном творчестве, где личностные компоненты являются непременной составляющей создаваемого творческого продукта. Художественная реальность формируется из притока живых ощущений, впечатлений творческой работой духа. Машина пока не может предоставить аналога подобного единства духа и плоти. Известны случаи создания так называемых электронных Маугли (в США) как симбиоза виртуальной личности и ее машинного носителя, однако у подобной личности происходит развитие лишь манипулятивно-операторского компонента «ума» при отсутствии духовно-творческих составляющих. Подобная личность вполне может быть признана машиноравной, о достижении чего мечтал герой антиутопии Е.Замятина «Мы»: такой машиноравный человек представляется весьма оптимальным в плане своего прагматического функционирования: он не будет отрывать от работы драгоценное время на бесполезные мечты, не будет страдать от любви, ухудшая тем самым свои трудовые кондиции.

Основой способности человека к творческому поведению является способность его сознания к антиципации, лежащей в самой природе отражательной деятельности человеческой психики. Антиципация — это способность действовать с упреждением в отношении ожидаемых или возможных событий. В этом смысле антиципация есть чисто человеческое качество. Так, например, еще английский философ Томас Гоббс писал, что человека, в отличие от животного, делает голодным уже грядущий голод, который и побуждает его заботиться о возможности его утоления, т.е. охотиться, работать и т.п.¹⁴²