Искусство аутсайдеров и авангард

Рисунки, ассамбляжи и другие работы психиатрических пациентов поступили на выставку при участии сюрреалистов Андре Бретона и Поля Элюара, а также Ладисласа Сечи (1904–1988) — венгерского художника и дизайнера, который также был коллекционером, собирателем искусства авангарда и дилером африканского искусства в Париже и Нью-Йорке. Он видел гейдельбергскую коллекцию искусства душевнобольных (в 1929–1930 годах ему ее показывал Ханс Грюль (1880–1958), психиатр, ответственный за коллекцию в то время) и даже продал туда африканскую скульптуру как некоторый материал для сравнения, комплементарный скульптурам известного психиатрического пациента Карла Генцеля (Карла Бренделя)[155]. Позже, в середине 1930‐х, Сечи выступал агентом Огюста Армана Мари (1865–1934), психиатра, более тридцати лет работавшего в госпитале Св. Анны в Париже и обладавшего собственной коллекцией искусства душевнобольных, которая насчитывала около 250 работ (сегодня большая часть этого собрания находится в «Коллекции Ар брюта» в Лозанне)[156]. В 1935 году, за год до выставки в МоМА, несколько произведений из Коллекции Сечи были представлены на выставке в «Мидтаун Галлериз» (Midtown Galleries) в Нью-Йорке, в разделах «Африканская скульптура» и «Работы душевнобольных»[157].

Также в каталоге выставки был раздел «Фантастическая архитектура». Он начинается с фотографии Идеального дворца Фердинанда Шеваля (каталожные номера 645–646), а уже далее следуют знаменитые постройки Антонио Гауди (Саграда Фамилия, Каса Мила и другие), рисунки и фото с объектами Эктора Гимара и пр. О Фердинанде Шевале и его Идеальном дворце приводятся следующие сведения:

ШЕВАЛЬ, Фердинанд. Родился в Каннах (Дром) в 1836 году. Был пекарем, в 1860 году становится почтальоном в Отриве, на этой должности работает до своей смерти. Он преодолевает повседневную скуку, строя в мечтах сказочный дворец. Однажды по пути он находит несколько странных камней, которые так очаровывают его, что он решает построить свой дом мечты. Так в 1879 году он начинает собирать камни в свою почтовую сумку. По вечерам он складывает их и, несмотря на насмешки соседей, продолжает свой труд, считая свое дело миссией, в течение 33 лет. В 1912 году необитаемый дворец был готов. Следующие восемь лет Шеваль посвятит строительству своей гробницы, в которой так и не будет похоронен. Умер в Отриве в 1924 году.

*645. Идеальный дворец в Отриве, 1879–1912. Общий вид (воспроизведен по фотографии)

Фото Идеального дворца — Дениз Беллон

*646. Деталь. Павильон 647. Деталь. Усыпальница 648. Деталь. Фасад

Поступило от Дениз Беллон, Париж[158].

В поздний период сюрреализма, в 1940‐е, искусство душевнобольных продолжало быть объектом рефлексии для художников этого круга. Художник, фотограф, кинорежиссер Ман Рэй (1890–1976) в своем тексте «Объекты моего аффекта», созданном к каталогу его выставки в апреле 1945 года, пишет:

За последние пятьдесят лет наблюдалась тенденция расширять границы дозволенного; в живописи это использование материалов — помимо холста и пигмента, в скульптуре — помимо классической бронзы или камня, которые позволяют идентифицировать скульптуру как произведение искусства. Разумеется, многие, оставаясь верными традиционным материалам, из опасения, что иначе принадлежность их произведения сфере искусства может быть поставлена под сомнение, в то же время использовали эти материалы по-новому и работали с ними в декларативно неакадемичной манере. Для этого необходимо было прибегнуть к новым источникам вдохновения, таким как примитивное искусство, работы душевнобольных и детей, миру сновидений, черной магии, математики и логически неконтролируемых или автоматических импульсов[159].

Как и в случае с экспрессионистами, некоторые представители сообщества сюрреалистов имели психиатрический опыт, в том числе травмирующий, включающий множественные психические изменения личности. Такой опыт был у Антонена Арто (1896–1948). По мнению его биографов, проблемы начались с детского менингита: Арто тяжело переболел им в возрасте четырех лет и долгое время находился в санаториях. Время, проведенное там, с одной стороны, не прошло даром: мальчик прочитал книги Артура Рембо, Шарля Бодлера и Эдгара По, но с другой — специфические методы лечения ускорили формирование его пожизненной зависимости от лауданума и других опиатов. А в возрасте девятнадцати лет Арто перенес нервный срыв, и это уже стало началом его серьезного психического заболевания. Так что, будучи летом 1916 года призван во французскую армию, он вскоре оказался комиссован по причине пристрастия к лаудануму (разновидности опиумной настойки) и психической нестабильности.