Искусство драматургии

В каждой жизни есть два главных полюса: рождение и смерть. Между ними — несколько переходов:

• рождение — детство;

• детство — отрочество;

• отрочество — юность;

• юность — зрелость;

• зрелость — средний возраст;

• средний возраст — старческий возраст;

• старческий возраст — смерть.

Теперь рассмотрим переход между дружбой и убийством:

• дружеское расположение — недовольство;

• недовольство — досада;

• досада — раздражение;

• раздражение — гнев;

• гнев — оскорбление;

• оскорбление — угроза (причинения большего вреда);

• угроза — умысел;

• умысел — убийство.

Между «дружеским расположением» и «недовольством», к примеру, как и между другими парами чувств, есть еще более мелкие полюсы с собственными переходами.

Если действие вашей пьесы будет развиваться по направлению от любви к ненависти, вам нужно обозначить все шаги, ведущие к ненависти.

Попытавшись перескочить от «дружеского расположения» к «гневу», вы неизбежно потеряете «недовольство» и «раздражение». Это слишком резкий скачок, поскольку вы выбросили два шага, которые являются такими же неотъемлемыми частями драматической конструкции, как легкие или печень в вашем организме.

Приведем в качестве примера сцену из пьесы «Привидения», где переход осуществляется мастерски. Мандерс, священник, разъярился на Энгстрана, обаятельного человека, но неисправимого лжеца. Мандерс считает, что должен раз и навсегда поквитаться с этим человеком, злоупотребившим его доверием.

Возможны следующие варианты перехода:

— гнев — разрыв

— или гнев — прощение.

Зная характер Мандерса, мы понимаем, что он простит. Посмотрите, как естественно, плавно показан переход в этом мелком конфликте:

ЭНГСТРАН (одетый по-праздничному, в дверях). Прощенья просим, но…

ПАСТОР МАНДЕРС. Ага! Гм!..

ФРУ АЛВИНГ. А, это вы, Энгстран?

ЭНГСТРАН. Там никого не было из прислуги, и я осмелился войти.

ФРУ АЛВИНГ. Ну-ну, войдите же. Вы ко мне?

ЭНГСТРАН (входя). Нет, благодарим покорно. Мне бы вот господину пастору сказать словечко.

ПАСТОР МАНДЕРС (ходя взад и вперед). Гм, вот как? Со мной хотите поговорить? Да?

ЭНГСТРАН. Да, очень хотелось бы.

ПАСТОР МАНДЕРС (останавливается перед ним). Ну-с, позвольте спросить, в чем дело?

ЭНГСТРАН. Дело-то вот какое, господин пастор. Теперь там у нас расчет идет… Премного вами благодарны, сударыня!.. Мы совсем, значит, покончили. Так мне сдается: что хорошо бы нам, — мы ведь так дружно работали все время, — хорошо бы нам помолиться на прощание.

(Изощренный лгун! Ему что-то нужно от Мандерса, и он, зная, что может рассчитывать только на сочувствие, предлагает помолиться.)

ПАСТОР МАНДЕРС. Помолиться? В приюте?

ЭНГСТРАН. Или господин пастор думает — это не годится?

(На самом деле Энгстран хочет обойтись без этого. Достаточно того, что Мандерс знает о том, что у него были добрые намерения.)

ПАСТОР МАНДЕРС. Нет, конечно, вполне годится, но… гм…

(Бедный Мандерс! Он был так рассержен — но что делать, когда тот, на кого ты злился, предлагает вместе помолиться?)

ЭНГСТРАН. Я сам завел было тут такие беседы по вечерам…

ФРУ АЛВИНГ. Разве?

(Фру Алвинг слишком хорошо знает его истинное лицо. Она понимает, что он лжет.)

ЭНГСТРАН. Да так, иной раз… На манер душеспасительных, как это называется. Только я простой человек, неученый, — просвети меня, Господи, — без настоящих понятиев… Так я и подумал, раз сам господин пастор тут…

ПАСТОР МАНДЕРС. Вот, видите ли, Энгстран, я должен сначала задать вам один вопрос. Готовы ли вы к такой молитве? Чиста и свободна ли у вас совесть?

(Мандерса не вполне убедил фальшивый призыв Энгстрана к молитве.)