Искусство дыхания как основа звукоизвлечения

Читатель должен понимать, что под словом «краткий» я имею в виду не только количество страниц, по и количество фактов, содержащихся в этом очерке. Моя цель — привлечь внимание к событиям своей жизни, которые в большей или меньшей степени оказали влияние на развитие тех практических идей, которые я изложу в этой книге в дальнейшем. И поэтому мне следует исключить все захватывающие эпизоды, которые составляют многочисленные перипетии моей жизни, так как они были бы неуместны здесь из-за длины, но особенно потому, что наиболее впечатляющие события моей карьеры придали бы этим страницам сходство с художественным произведением, — что было бы некстати для такой работы, основная цель которой заключается в том, чтобы убедить, доказать, научить.

1. ОЧЕНЬ РАННЯЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КАРЬЕРА

Благодаря слухам и документальным источникам я знаю, что родился 13 марта 1837 г. в Бриксене, в Тироле —- самой красивой и самой романтичной провинции Австрийской империи, известной не только дикими и величественными пейзажами, но и своей историей. Мой отец был органистом и регентом в приходской церкви, музыка была его профессией — и это обстоятельство в первую очередь определило мои ранние музыкальные занятия. Я совсем не могу вспомнить, когда отец начал учить меня пению и игре на фортепиано; все, что я знаю, насколько позволяет мне память, — я всегда играл на фортепиано и пел в хоре моего отца. Примерно в возрасте десяти лет я стал певчим алтарного хора, а также смешанного хора в кафедральном соборе Бриксена, в оркестре которого мой отец играл на Bratsche, т. е. на альте. В то время он начал учить меня игре на органе.

По традиции в нашей семье старший сын перенимает профессию отца, и всегда, когда юный отпрыск имеет более высокие амбиции или другие склонности, он должен храбро сражаться с решением судьбы, которое в Тироле, по сути своей, является синонимом отца и матери. И хоть мой отец был не только честным и добросердечным, но и умным человеком, все же я должен был освоить музыкальную науку настолько глубоко, насколько мог, и настолько рано начать этим заниматься, насколько это возможно. Однако он совсем не чинил мне препятствий, когда по окончании основной школьной программы я попросил у него разрешения получить полное классическое образование.

Мои студенческие годы начались в возрасте 11 лет в гимназии города Бриксена, в 1848 г. В то же время мое музыкальное образование и карьера не прерывались, а получили даже новый импульс: в Рождество того же года я был официально назначен органистом университетской церкви Святой Девы Марии. Эту должность я занимал в течение шести лет без перерыва, до тех пор пока навсегда не оставил отцовский дом.

В эти последние шесть лет в Бриксене мои воскресенья и праздничные дни были очень насыщенными. Три церкви, в которых я служил, стояли очень близко друг к другу на одной стороне так называемого Domplatz, т. е. соборной площади. В центре располагался огромный прекрасный собор, рядом с которым, на самом деле как часть композиции его фасада, стояла маленькая церковь, где я был органистом. В другом конце площади и, вероятно, в менее чем в пятидесяти шагах от собора была приходская церковь. Службы в этих трех церквях по приказу епископа проводились так, что они никогда не накладывались друг на друга. Сначала я играл на органе на торжественной мессе в студенческой церкви, после этого перебегал в приходскую церковь, чтобы петь в отцовском хоре или играть с ним на органе. Затем мне приходилось бежать в собор, чтобы в алтарном хоре петь заутреню и хвалы. Во время проповеди я с тремя или четырьмя другими певчими оставлял алтарный хор, натягивал стихарь и шел на хоры, чтобы петь высокую мессу в смешанном хоре в сопровождении оркестра. С семи часов утра до двенадцати или даже до часу дня почти без остановки в церкви исполнялась музыка. Во второй половине дня был такой же распорядок, но эти службы уже длились не так долго, как утром. В будние дни была одна служба в приходской церкви и одна в соборе, они следовали плотно друг за другом, и на каждой из них я должен был петь.