Искусство эпохи Возрождения. Италия. XIV-XV века

Познакомившись с искусством Пьеро делла Франческа, молодой перуджинец на себе почувствовал, как благодарно отзывается душа на такую живопись, которая позволяет погрузиться в созерцание простых спокойных фигур, ясных ритмов и гармонических цветовых аккордов. Только эти качества, близкие его собственному художественному темпераменту, он и ценил у Пьеро. Он не понимал, почему Пьеро не использовал свое мастерство для завоевания популярности. Умозрительные предпосылки искусства Пьеро делла Франческа он не захотел бы, да и не смог бы понять. Ученость Пьеро имела, на его взгляд, мало общего с ремеслом художника. Но это не мешало ему искренне преклоняться перед искусством учителя. Это напоминает отношение фра Филиппо к Мазаччо: от замкнутого на своих проблемах предшественника практичный ученик заимствовал только то, что можно с выгодой пустить в оборот.

Оказавшись около 1472 года в обучении у Верроккьо, Пьетро воспринимает флорентийскую художественную жизнь через призму наставлений своего прежнего перуджинского учителя. Он пробует почву, далеко отходя от того, что так нравилось ему у Пьеро делла Франческа: пишет на стене у камальдулов св. Иеронима — иссохшего старца с очами, устремленными на распятие, до того истощенного, что он казался анатомированным трупом. Устрашающая, вызывающая сострадание фигура, написанная с честным прозаическим мастерством, какому учил Верроккьо, получает высокую оценку флорентийцев[790]. Но Пьетро понимает: во Флоренции в такой манере могут работать многие. А вот багаж, привезенный от Пьеро, если распорядиться им с умом, поможет ему занять уникальное положение.

В море флорентийской художественной продукции его привлекают изделия мастерской делла Роббиа. Вот кто сумел поставить себя так, что колебания вкуса не влияют на спрос. В чем секрет успеха? В обожаемом публикой внешнем изяществе, которое достигается благодаря заимствованиям из античной пластики. Пьетро — человек весьма мало верующий[791], но именно по этой причине он ясно видит, что люди любят искусство, уводящее их от жизни в благочестивые мечтания и восстанавливающее, хотя бы иллюзорно, гармонию жизни, причем потребность в таком искусстве тем больше, чем сложнее жизнь.

Итак, чтобы завоевать публику, ему надо выработать новую манеру, подлаженную под массовый спрос. Пространственные членения плоскости в духе Пьеро делла Франческа он использует в качестве канвы для весьма выпуклых фигур, ненавязчиво демонстрирующих свое родство с антиками. Там, где позволит сюжет, он отдаст предпочтение уравновешенным симметричным схемам. Фигуры он наделит тихой грацией, какая пленяет публику в майоликовых мадоннах делла Роббиа. Пейзажный или архитектурный фон будет исподволь участвовать в ритмической организации картины и создавать аккомпанемент, созвучный настроению благочестивой медитации. Краски должны быть нежны и прозрачны, поэтому Пьетро откажется от привычной флорентийцам темперы и освоит, по примеру Пьеро делла Франческа, северную технику живописи маслом[792].

Последовательность и трудолюбие принесли свои плоды: через несколько лет у перуджинца была уже такая репутация, что Сикст IV в 1478 году пригласил его в Рим. Первые (несохранившиеся) работы Пьетро в Риме понравились папе. Когда заключался договор с художниками, прибывшими расписывать капеллу Сикста, то самую большую часть заказа получил Пьетро. Три фрески он писал единолично, еще две с помощью своего земляка Пинтуриккьо; кисти Пьетро принадлежал и ныне утраченный алтарный образ «Успение Марии», на котором был изображен коленопреклоненный Сикст IV[793]. То, что алтарную стену капеллы с двумя прилегающими к ней фресками на продольных стенах было доверено оформить не кому иному, как Пьетро, наводит исследователей на мысль, что и общее руководство работами, вопреки патриотической версии Вазари, осуществлял Перуджино, а не Боттичелли[794].

В 1535–1536 годах папа Павел III и презиравший перуджинца Микеланджело пожертвовали «Нахождением Моисея» и «Рождеством Христа» ради «Страшного суда», так что из работ Пьетро в капелле (не считая «историй», написанных вместе с Пинтуриккьо) сохранилась только фреска «Передача ключей апостолу Петру» на правой от входа стене. Но именно ее большинство знатоков считает лучшей из всех картин сикстинского фриза.