Искусство эпохи Возрождения. Нидерланды, Германия, Франция, Испания, Англия

Образовались три больших христианских королевства: на пустынном плоскогорье в центре полуострова – Кастилия («Страна замков»); восточнее – суровый гористый Арагон с благодатными средиземноморскими областями – Каталонией и Валенсией[1151]; на западе – Португалия. В 1479 году Фердинанд II Арагонский и его жена, кастильская королева Изабелла, объединили свои владения[1152]. Через тринадцать лет они покорили Гранаду – последнее владение мавров в Испании. Опустели цветущие долины Андалусии[1153], питавшие при маврах весь полуостров.

Население Испании в XV–XVI веках состояло частью из победителей-христиан; частью из их противников-мусульман – арабов и берберов, которых христиане называли без разбору «маврами»[1154]; частью из евреев, живших в Испании еще до арабского завоевания; частью из «морисков» и «маранов» – мусульман и евреев, насильственно обращенных в христианство; частью из «мудехаров»[1155] – мусульман, которым в Арагоне позволили следовать своей религии и обычаям; частью из «мосарабов»[1156] – христиан, которые, подпав под арабское завоевание, сохранили свою религию, законы и обычаи. Кого же из них называть «испанцами»?

В стране, где рыцарем становился всякий христианин, если у него хватало средств на коня, копье, меч и доспехи; где аутодафе[1157] стали праздниками, которые приурочивались к знаменательным государственным и церковным датам, визитам дипломатов и царствующих особ и обставлялись как спектакли, уступавшие популярностью только корриде и театру; где первой государственной заботой, как только покончили с внешним врагом, стало изгнание крещеных евреев как «врагов христианской веры»; где через десять лет после этого приступили к насильственной христианизации мусульман, а еще через столетие изгнали и их[1158], – искусство в этой стране христианских воинов-фанатиков должно было поражать, как оружие, – моментально и неотразимо.

Слепое солнце раскаляет латы,
Огнем летучим воинов кропя.
Дробится в искры на стальном забрале
И полыхает на конце копья…[1159]

Главным видом искусства было ретабло[1160] – алтарный образ, развившийся из складня, ставившегося на жертвенный стол во время службы в походных условиях. Требовать от стоящих перед ретабло сосредоточенного, длительного осмысления изображенных сцен, опечаливать, вызывать сочувствие персонажам, внушать сентиментальные чувства – это было не для воинов Реконкисты. Человек, погруженный в мистическое созерцание или рефлексию, взволнованный драматизмом или красотой произведения, мог бы, не дай бог, отвлечься от безотлагательного выполнения христианского воинского долга. Допускать этого было нельзя. Ретабло должно было действовать не как проповедь, но как повеление, требующее безоговорочной покорности.

Ретабло – изобретение Каталонии. Оно появилось там в XIV веке, заменив собой фронтали[1161] и сделав невидимыми и ненужными витражи и стенные росписи апсид. Из нижнего яруса ретабло, как из цоколя, вырастало его основное тело, состоявшее из нескольких ярусов панно, разделенных вертикальными тягами. Средняя часть, имевшая обычно три яруса, была шире и выше боковых, четырех- или пятиярусных. Все это сооружение заключалось в резную раму. Прямоугольный абрис ретабло не подчинялся стрельчатой конфигурации готических сводов церкви. Существовали ретабло-дарохранительницы, ретабло-росарио[1162], ретабло-надгробия, ретабло-сцены[1163]. Очевидно родство ретабло с порталами испанских церквей и решетками, отгораживающими капеллы. В XVI веке решетки иногда и задумывались как ретабло[1164]. Со временем живописные ретабло заказывали все реже, а скульптурные все чаще[1165].

Лишь на первый взгляд может показаться странным, что в выработке художественных форм ретабло их создатели ориентировались не только на готику, но и на мавританское художественное наследие. Вспомним Горация: «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила». Вспомним последствия для французской культуры победоносных заальпийских походов Карла VIII, Людовика XII, Франциска I. Веками воспринимая воздействие рациональной, гедонистичной, многогранно и тонко дифференцированной арабской культуры, христиане не могли освободиться от зависимости, к которой они привыкли. Хотели они того или нет, арабское влияние проникло в их жизнь настолько глубоко, что в XV–XVI веках приезжим из других стран христианского мира архитектура, образ жизни, одежда, музыка, танцы, еда, обстановка жилищ правоверных католиков Кастилии и Арагона казались «нехристианскими».