Говорят, что все дороги ведут в Рим. Но по этим же дорогам из Рима и расходятся в разных направлениях. Провести хронологическую черту, которая четко отделила бы в искусстве Европы прилив к Риму от отлива, невозможно. В самой Италии дивергенция художественных манер происходит после Рафаэля. Немецкое искусство, которое благодаря душевной подвижности Дюрера раньше всех испытало воздействие итальянских новшеств, замыкается в себе после смерти этого мастера. Французское искусство по-настоящему обретает себя в галерее Франциска I. Нидерландское – по возвращении Брейгеля из Италии. Испанское отворачивается от Италии по мере роста популярности Эль Греко.
К концу XVI века перевод с одного национального художественного языка на другой стал невозможен. Нам-то издали видно, что, для того чтобы снова начать понимать друг друга, художникам надо было перейти на новый язык, на «койне́», не похожий ни на одно из ренессансных наречий. После кратковременной оторопи, в которую поверг всех Караваджо, новый общепонятный язык появится и позднее будет назван «барокко». Но можно ли было предвидеть это из XVI века? «Вызревало» ли барокко исподволь в недрах национальных художественных традиций?
Обнаружить такую органику не удается. Посудите сами. Последний титан Чинквеченто – Тинторетто. Мог ли хотя бы сам Гермес Трисмегист напророчить, что корифеем Сеиченто станет Бернини, бесконечно далекий от этого венецианца? В Нидерландах последний колосс – Брейгель. Можно ли было предсказать, что величайшим фламандским живописцем станет столь непохожий на него Рубенс, а в Голландии – и того неожиданнее – появится Рембрандт? Последний из «бури и натиска» немецкого искусства XVI века – Гольбейн. Мог ли кто-либо из немцев – ведь половина Германии по-прежнему была католической – предвидеть, сколь надолго Гольбейн так и останется последним? Вершина французского искусства XVI века – Пилон. Разве можно было предугадать, что после него гордостью Франции станут Пуссен и Лоррен? А в Испании после Эль Греко – Веласкес? Или в Англии после Хиллиарда – фламандец ван Дейк?
Переломы и разрывы национальных художественных традиций на рубеже XVI и XVII столетий обескураживают непредвзятого любителя искусства ничуть не меньше, чем всеобщая дезинтеграция европейского искусства. Если уж использовать метафору вавилонского столпотворения до конца, то на этой хронологической черте мы видим вместо башни высотою до небес гору кирпичей.
Но, помнится, кирпичи у потомков Ноя были обожженные огнем, работавшие на сжатие не хуже камня. Вот и ренессансная россыпь – это колоссальная сокровищница несокрушимых временем шедевров. Часть этой горы мы постарались разгрести и осмотреть каждый добытый шедевр поштучно, тщательно, не дерзая выстраивать в воображении контур сооружения, именуемого звучным и жизнерадостным словом «Возрождение».
Библиография
Мастера искусства об искусстве: В 7 т. М., 1966–1967. Т. 2, 3.
Памятники мировой эстетической мысли: В 5 т. Т. 1: Античность. Средние века. Возрождение. М., 1962.
Эстетика Ренессанса: В 2 т. М., 1981. Т. 1, 2.
Словарь средневековой культуры. М., 2003.
Encyclopaedia of World Art: In 17 vols. New York, 1959–1987.
The Grove’s Dictionary of Art: In 34 vols. London; New York, 1996.
The Oxford Companion to Western Art. Oxford, 2001.
История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения. М., 1999.