Искусство французского убийства

Тут у меня в голове, как рисуют в комиксах, словно вспыхнула лампочка, от которой во все стороны пошли электрические линии. Я должна была поговорить с Клариссой не только для того, чтобы выразить свою радость по поводу возвращения собаки ее хозяйке, но и для того, чтобы кое-что разузнать. Если она в течение двух последних дней искала собаку по ночам, как сказала нам вчера мадам Мари, то существовал шанс – призрачный, но все-таки шанс – что Кларисса находилась на Университетской лице во время убийства Терезы.

Я подумала, что об этом стоило спросить. А еще больше стоило уклониться от дальнейших расспросов мадам Мари относительно моего так называемого расследования. Я не так уж сильно сердилась на Джулию за то, что она об этом заговорила, поскольку я действительно вроде как в этом копалась… но мне не хотелось, чтобы об этом услышал инспектор Мервель. Я даже не представляла, как бы он отреагировал.

Я стиснула зубы, увидев перед собой эти холодные и мрачные, как океан, глаза, и поспешила к Клариссе:

– Bonjour, Кларисса! Я так рада, что вы нашли мадам Флуф! С ней все в порядке?

– Да, и вам спасибо, мадемуазель Найт. Но сегодня я оставила эту непослушную мадам дома. Она до сих пор приходит в себя. Подумать только – два дня и две ночи на улице – и без пальто! Ужас! А мадам и месье завалили ее лакомствами. Они даже устроили ей постель у батареи. Бедняжке уделяется очень много внимания, – продолжала Кларисса, очаровательно закатив глазки под загнутыми полями коричневой шляпки. – Но мадам Флуф поступила так своенравно, когда убежала. У нее расстегнулся ошейник, и я уже много раз за это ругала. – Она вздохнула. – Как же я рада, что ее нашли!

Кларисса была моложе меня, ей было чуть за двадцать, и в такой холод она надела сапоги, а не изящные туфли из магазина, где работала ее сестра. Ее усыпанные веснушками щечки порозовели от холода, и, несмотря на резкие слова, по ее глазам я видела, что она искренне привязана к мадам Флуф.

– Я тоже рада, – призналась я. – Мадам Мари сказала, что в среду вы искали мадам Флуф всю ночь. Это правда?

– О, да, правда! – энергично закивала Кларисса. – Я пыталась уснуть, но не смогла. Я представляла себе несчастную мадам на улице, как она дрожит, как ей холодно и страшно, вот и не могла сидеть дома, пока она где-то блуждает. Я ходила-ходила по улицам и по кругу… но ее не нашла. Я так рыдала! И вот вчера наконец я ее нашла. Полагаю, ее выманила из переулка колбаса, которую я несла. – Она улыбнулась.

– Колбаса кого угодно выманит из переулка, – усмехнулась я. – Вы случайно не были в среду вечером на Университетской улице? После полуночи? Ранним утром?

– Да, я… о! – Глаза Клариссы расширились. – О, да! Я слышала о страшном убийстве в доме мадам Чайлд. Женщину зарезали. Подумать только! Кто-то мог такое сотворить… затаиться в тени, а потом утащить человека в темноту и убить! На меня ведь тоже могли напасть! Я услышала об этом на следующее утро и подумала: merde[50], это могла быть я.

– Похоже, Терезу убил ее знакомый, – возразила я. – Убийство было спланировано. То есть убийца напал не случайно.

– О, – выдохнула Кларисса, продолжая смотреть на меня широко распахнутыми глазами. – Наверное, это еще хуже.

Я кивнула.

– Да, я тоже так думаю. – Я поколебалась и продолжила: – Того, кто это сделал, могли видеть на Университетской улице в начале третьего ночи. Вы не были там в это время? Вы случайно не заметили что-нибудь… или кого-нибудь?

– О! – Порозовевшие от холода щеки Клариссы внезапно побледнели. – Что… вы хотите сказать, что я могла видеть убийцу?

– Если вы были там в то время и заметили кого-нибудь или что-нибудь, я уверена, полиции будет интересно это узнать, – твердо заявила я, делая все возможное, чтобы дистанцироваться от расследования. Я не имела никакого права в него вмешиваться, и мне не терпелось отдать сумочку Терезы инспектору Мервелю.

Глаза Клариссы стали еще шире, и теперь я видела белки ее глаз.

– Но я не хочу говорить с полицией, – пролепетала она и сделала шаг назад. – Я… я вообще не хочу с ними разговаривать.

– Так вы что-то видели? – настаивала я, не заботясь о том, почему она так противилась разговору с представителями власти. Это было не удивительно, учитывая тот факт, что Париж в течение четырех лет находился под авторитарным контролем немцев и значительная часть полиции с ними сотрудничала. Парижане привыкли, так сказать, не высовываться и не привлекать к себе внимания властей.

А еще я знала, что в Париже существует мощное движение Коммунистической партии, которая пользовалась этим настороженным отношением к правительству и авторитетам. В следующем году должны были состояться выборы, и до меня доходили тревожные слухи о том, что коммунисты могут победить или, по крайней мере, показать хорошие результаты.

Эти мысли заставили меня задуматься о том, был ли Мервель коллаборационистом, участником Сопротивления, или же он служил в FFI[51] вместе с де Голлем и не был здесь во время оккупации. Я отогнала эту мысль. Какое мне до этого дело?