Искусство и коммуникация

Всякое изображение, правильно утверждает Гоббс, является единичным, воспроизводящим какой – то единичный, «этот» объект. Если кто – либо предлагает художнику нарисовать человека или человека вообще, то он имеет в виду лишь то, что художник волен выбрать того человека, которого он будет рисовать, причем, однако, художник вынужден будет рисовать одного из тех людей, которые существуют, существовали или будут существовать и из которых никто не является человеком вообще[317]. Правильная мысль о единичности образа и изображения используется однако Гоббсом для доказательства номиналистского тезиса о том, что «универсальны только имена»[318].

Проблему изображения Гоббс рассматривает и в связи с красотой форм, чувством приятного[319], а также весьма подробно в связи с «техническим» вопросом об отображении предметов в перспективе.

Резюмируя, можно сказать, что разработка семиотических проблем, в том числе и коммуникативных проблем эстетики в сочинениях Т. Гоббса, представлена в наиболее систематическом и развернутом виде, чем в какой – либо другой материалистической системе XVII–XVIII вв.[320].

Дж. Локк

Своеобразное положение в истории английской эстетики XVII в. занимает Дж. Локк. Он ничего не написал по эстетике, а те очень немногочисленные высказывания об искусстве, которые имеются в его сочинениях, свидетельствуют об известном предубеждении Локка к «живости воображения», «образной речи» и пр. и тем не менее, гносеологические принципы Локка положили начало ряду важнейших эстетических идей английского Просвещения[321]. Среди этих принципов немаловажную роль играли взгляды Локка на роль знаков и языка в познании, изложенные главным образом в III книге его «Опыта о человеческом разуме»[322].

Развивая положения Бэкона и Гоббса, Локк подчеркивает важность философских проблем языка и теории знаков для исследования познания[323]. Учение о знаках (Локк вводит для обозначения этого учения термин «семиотика»), которое «должно рассмотреть природу знаков, которым ум пользуется для понимания вещей или для передачи своего знания другим»[324], он рассматривает как один из важнейших трех разделов научного знания. Свое внимание Локк сосредоточивает на наиболее обычных знаках – словах.

Так же, как Бэкону и Гоббсу, Локку свойственен «прагматический» подход к языку с точки зрения его «пользы». Для человека как существа общественного, подчеркивает Локк, «удобства и выгоды общественной жизни не могут существовать без сообщения мыслей», поэтому необходимы «внешние чувственные знаки, при посредстве которых можно было бы делать известными другим невидимые идеи, из которых состоят мысли. Слова и являются необходимыми для общения чувственными знаками идей, «которые представляют собой их настоящее и непосредственное значение»[325]. Функция сообщения (коммуникации) предполагает и другие функции слов – «вспоминать свои мысли», выражая их, «показать свои идеи и выставлять их перед другими»[326], непосредственно обозначая идеи, слова, названия, «указывают также некоторое реальное существование»[327].

Между словами и их значениями нет «естественной связи», значение слов совершенно произвольно[328], являясь «произвольными знаками, «слова – не частное достояние кого – либо одного, а общее средство обмена и общения; поэтому никто не должен по собственному желанию менять их чеканку, под которой они обращаются, ни идеи, к которым они прикреплены…»[329]. В этом Локк видит злоупотребление словами, так же, как в том, что слова употребляются без всяких идей или, что еще хуже, «без всякого значения». Именно в этом контексте, там, где речь идет об истине и познании, «о способности суждения», он рассматривает всякое искусственное и образное употребление слов как злоупотребление языком[330]. Несколько позже в работе «О пользовании разумом» Локк допускает, что образные и метафорические выражения, аллегории хороши для иллюстрации непривычных идей, могут оттенять уже найденную истину[331].