Искусство и коммуникация

Второй способ, как пишет Гердер в «Лесах», обусловлен тем, что «речь является естественным выражением страстей, душевных движений…»[429]. Гердер констатирует в этой связи у человека и животных выразительные звуки. Все свои бурные, в особенности болезненные телесные ощущения (а у человека также «сильные душевные страсти») выражаются в непосредственных криках или нечленораздельных звуках «Эти вздохи, эти звуки – не что иное, как язык; существует язык чувств, как закон самой природы», тем не менее в момент наивысшего напряжения чувство вновь вступает в свои права и непосредственно проявляется в «акцентах» родного языка. «Внезапный порыв бурных страстей, припадок тоски и горя, радости или веселья, оставляющий глубокий след в душе, всепоглощающее чувство мести, отчаяния, ярости, страха, ужаса и т. п. – все они властно заявляют о себе, и каждое из них – по – своему. У звуков есть столько оттенков, сколько различных чувств таится в нашей природе»[430].

Ч. Дарвин спустя 100 лет в своем классическом труде «Выражение эмоций у человека и животных» (1872) в качестве одного из трех «начал» для объяснения выразительных движений (в том числе и звуков) выдвинул тезис, что ряд выразительных движений являются движениями разрядки нервной системы и наблюдаются главным образом при бурных эмоциональных вспышках и аффектах[431]. Гердер полагает, что первоначально у человека и животных был общий язык «животных» чувств[432]. В этой связи уместно заметить, что Ч. Дарвину в названном труде, как он сам об этом пишет в одном из писем, важно было «показать, что чувства человека, которые считались «святая святых» человеческой души, имеют животное происхождение, как и весь человек в целом»[433].

Естественнонаучная «антропологическая», а не теологическая тенденция мировоззрения Гердера дает о себе знать здесь весьма ощутимо.

Природа связала концы различных чувств… Боль и сладострастие граничат друг с другом. Что же остается языку чувств, как не показывать точки их соприкосновения. Почти в одинаковых звуках могут получить выражение самые противоречивые чувства. Бледное «ах!» – звук и любовной неги, и смертельного отчаяния, пламенное «о!» обозначает и приступ внезапной радости, и припадок гнева, и нарастающее восхищение, и нахлынувшую скорбь[434]. Поэтому, обращает внимание Гердер, важен контекст, в котором «читаются» выразительные проявления. Например слезы, как они трогательны на лице страдающего человека! А попробуйте взять эту слезу отдельно, и перед вами окажется лишь холодная капля воды! Отделите вздох от его живой оболочки, и он будет ничем иным, как простым движением воздуха. «Так может ли по – иному обстоять дело со звуками наших чувств? Связанные живой нитью со всей картиной творящей природы, сопровождаемые множеством других явлений, они трогают нас и кажутся значительными, но отделенные от всего этого, вырванные из целого, лишенные жизни, они превращаются в бессодержательные значки»[435].

Вслед за Дидро Гердер говорит о том, что язык чувств не создан для того, чтобы выразить все различия в чувствах. Он должен только звать нас к картине, которая говорит сама за себя, должен звучать, но не изображать.

Природные звуки, выражающие чувства, не являются «главными нитями», корнями языков, они всего лишь «соки», которые оживляют эти корни. Следы этих звуков видны в междометиях, в корнях имен и глаголов, во внутреннем живом тоне языков.

Природный язык чувств Гердер, таким образом, не считает человеческим языком в собственном смысле слова. Полемизируя с механистической концепцией Кондильяка, сближающей язык человека с животными криками, Гердер пишет: «Не скрою, однако, своего удивления по поводу того, что философам… могла вообще прийти в голову мысль выводить происхождение языка из этих вызванных ощущениями криков… Можно придавать этим крикам любую форму; организовывать их и облагораживать их как угодно, но если к ним не присоединится разум, который пожелает использовать эти звуки в определенных целях», то и нет языка. Люди – единственные известные нам существа, обладающие даром речи, и именно этим они отличаются от животных[436].

Исходя из сказанного выше, Гердер считает, что естественное выражение чувств – «это еще только окраина поэзии…»[437]. Главное в поэтическом искусстве – это выражение чувств первым способом через смысл слова.

Наряду с образностью и эмоциональностью третья черта поэтической речи, по Гердеру, – ее эстетическая привлекательность. Если прозаической речи – обиходному языку, научному и философскому – нужно совершенство, выражающееся в правильности и точности, о чем говорилось ранее, то «изящной словесности нужно нечто иное – ей нужна красота»[438]. С красотой, которую Гердер понимает как форму, причем в отличие от Канта как содержательную форму, связан и третий способ выражения чувств (эстетических) в искусстве.