Искусство Италии

Прежде всего – невероятную и устойчивую верность себе. Даже в периоды увлечения «чужими модами» итальянское всегда пробивается наружу, давая пускай и странные иной раз, но очень самобытные плоды.

Если пытаться определить национальный характер этого искусства, то его можно было бы выразить в нескольких словах: жажда жизни, жажда правды, жажда познания и способность видеть.

Итальянское искусство – о каком бы веке мы ни говорили – все время задает один и тот же вопрос: а какова она – правда?

Понтормо. Встреча Марии и Елизаветы.

1528–1529 гг. Церковь Сан-Микеле, Карминьяно, Италия

Понтормо (Якопо Каруччи). Мадонна с Младенцем, св. Иосифом и Иоанном Крестителем.

1521–1522 гг.

Инв. №: ГЭ-5527. © Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург, 2024

В чем она?

В цвете, в форме, в радости, в страхе, в движении.

А может быть, в любви?

И дает ответ.

Мир итальянского искусства антропоцентричен – даже в беспредметности всегда присутствует человек, даже абстрактный язык ищет собеседника в зрителе, словно бы вызывая его на диалог.

Архитектура обнимает нас и задает тон нашему движению.

Живопись наполняет наше зрение цветовыми сочетаниями подобно тому, как развиваются наши вкусовые пристрастия от гастрономических привычек итальянцев, сочетающих терпкое и соленое со сладким, холодное с горячим, а острое с мягким.

Итальянское искусство все-таки становится универсалией для зрителя, потому как, что в Античности, что в Возрождении, что в современности – разными способами и разными путями оно ищет для нас гармонию.

И мы находим ее – каждый в своей клеточке хронологической таблицы – то выбирая вдумчивое искусство кваттроченто, то одеваясь в яркие цвета века двадцатого.

И, кажется, им, итальянцам, это удалось – найти священный Грааль формы прекрасного.

Потому что, быть может, первыми итальянцы поняли – красота относительна, изменчива.

Но при этом она не метафорична.

Она есть, она в самом человеке и в том, что от создает.

И, может быть, именно поэтому, путешествуя по Италии – в прямом смысле или по страницам книг, – мы начинаем и никогда не заканчиваем путешествие ко всему прекрасному, что есть в нас самих.

Путешествие к нашей радости, к нашей боли, к нашему сомнению, к нашим страхам и к нашему покою.

В этом и состоит главная магия итальянского искусства – вне зависимости от того, кто на него смотрит, откуда пришел его зритель, каждый обретает в нем дом.

Потому что это путь – к самому себе.

Прекрасный и никогда не имеющий конца.