Искусство Италии

Микеле Ведани. Надгробие Бонелли—Рибони. Фрагмент.

1907 г. Монументальное кладбище. Милан. Фото: Елена Охотникова

В архитектурных декорациях итальянских городов торжествовал национальный аналог возлюбленного рубежом веков стиля модерн (получивший название «стиль Либерти») вперемешку с мощной, иной раз довольно монструозной эклектикой.

Конец XIX и начало XX века критики искусства часто обвиняют в отсутствии у итальянцев самостоятельности, тотальном желании соответствовать остальной Европе. Отчасти это так, но только отчасти. Потому что главные художественные высказывания, которые вновь все изменят, формировались там же. Самое интересное было впереди, XX век наступал – и наступил, и вместе с ним наступил качественно новый этап.

Двадцатый век

Джорджо Моранди. Натюрморт.

1953 г. Собрание фонда Маньяни-Рокка

© SIAE / УПРАВИС, 2024

Италия искала себя в искусстве.

И Италия себя нашла.

Первенство и роль законодателя моды и художественного мнения Италии вернули футуристы.

Эти молодые художники искали не просто новый язык, они взялись переделать мир и живущих в нем людей, обучить современников наслаждаться прогрессом и моментом. Моментом, который – как чувствовалось теперь – в корне отличался от всего, что было в человеческом опыте прежде. Футуристы искали возможность выразить в остановленной форме ее противоположность – движение.

Футуристы собирались противопоставить себя всему миру – эпатировать, перестроить и расшатать все то, на чем держались представления об эстетике.

Мир слишком изменился, чтобы прошлых художественных практик было достаточно для отражения реальности.

Вот прекрасный пример – огромная по размерам картина Умберто Боччони «Город встает».

Что вы видите? Вернее, что вы ощущаете? Вы видите людей, они даны в очень динамичном движении. Вы чувствуете – движения очень много. В этом мареве, в этом цветном облаке мы хорошо выделяем, помимо человеческих фигур, еще фигуру лошади, которая занимает большую часть полотна.

Поднимаясь выше, мы видим стройку, мы видим город, мы видим работу, которую выполняют люди. Мы даже можем довольно подробно различить фигуры. Перед нами живая картина жизни города, который встает.

Умберто Боччони. Город встает.

1910 г. Музей современного искусства, Нью-Йорк

Изначально эта картина, написанная между 1910 и 1911 годами, называлась иначе. Сам Боччони ее называл Il lavoro, что значит «Работа», и под таким именем она была выставлена, под таким именем как бы появилась, но потом это имя поменялось на то, которое она носит сейчас. Считается, что то, что изображает Боччони, – это, собственно, день, как он видит его из окна своей квартирки, как он видит большой город, который начинает свою утреннюю жизнь. И все в этом городе его восхищает.

Как встает город Боччони? Это просто утреннее пробуждение муравейника, большой радости от работы и воплощения этой работы в какую-то материальную сторону? Не только. В этой картине очень много того, что можно назвать революционным порывом. Она очень мощная. И в ней очень много восстания. И в этом месте еще одно важное уточнение, продиктованное, собственно, языком: по-итальянски название картины звучит La citta’ che sale, а глагол salire означает «подниматься» (обратный ему глагол «спускаться» – scendere – часто используется в переносном значении; scendere in piazza означает «протестовать», а не просто «спуститься на площадь»). И если посмотреть с этой стороны – заметим, очень близкой духу футуристам, которые всегда были внимательными к выбору слов, – мы понимаем, что этот город не просто встает, он восстает.

В этой картине мы видим изменения, которые происходят прямо на наших глазах, все элементы в этой системе находятся в движении. И это движение, при том что первое ощущение, когда вы смотрите на картину, – очень мощное цветовое пятно. Вы сначала как бы получаете такой удар, такую инъекцию цвета в глаза, даже хочется немножко зажмуриться, потому что слишком это агрессивно, слишком это шумно. Собственно, так и должно быть!

Что такое город вообще? Этот всплеск вас сразу оглушает, оттого что это место, в котором все время что-то происходит, в котором никогда не будет ничего спокойного, в котором никогда не будет остановки.