Читаем Искусство Италии полностью

Революционер, открывший следующим поколениям художников новый способ создания мира картины. Темная живопись, главный герой в которой – свет. Живопись, моделями для которой служили простые люди и сама жизнь во всей оглушительной обнаженности правды.

Восемнадцатый век все больше отодвигает Италию, раздираемую внутренними противоречиями, на второй план в художественной жизни.

Все больше и больше ее воспринимают как необходимую точку художественного маршрута. Все чаще сами итальянские художники начинают копировать и перерабатывать новые веяния моды, которые приходят из заграницы.

К середине XVIII века центр искусства полностью смещается в сторону Франции, и, например, популярный там стиль рококо приходит в Италию как мода. Стиль, отражающий желание бесконечного праздника, игры в жизнь и попытки инкрустировать маленькими приятными штучками реальность, воплощается в череде примеров.

В самой же Италии в этот период активно развивается жанр ведуты – то есть видового пейзажа, в большей степени венецианского. Здесь прекрасный и подробный Каналетто.

А еще есть нежный и торжественный Тьеполо. С его фресками, так похожими на театральные декорации. И внимательный к милой повседневности венецианец Пьетро Лонги.


Караваджо. Распятие Святого Петра.

1601 г. Санта-Мария-дель-Пополо, Рим


Пьетро Лонги. Дама принимает портного.

1741 г. Галерея Академии, Венеция


Каналетто. Гранд-канал, Венеция, вид на юго-восток, с Кампо делла Карита справа.

1730-е гг. Метрополитен музей, Нью-Йорк


Джованни Баттиста Тьеполо. Пир Клеопатры.

1744 г. Национальная галерея Виктории, Мельбурн, Австралия


В архитектуре, повинуясь французской моде, доминируют тенденции к классицизму – желание порядка и предсказуемости побеждает и в архитектуре и дает нам стройный ритм, например, фасада палаццо Мадама в Риме или Суперга в Турине. Строятся и большие дворцово-парковые комплексы, например, Реджа ди Казерта.

В конце XVIII и к началу XIX века побеждает неоклассицизм.

Это связано не только с европейским вкусом того времени, но и с открытием, буквально ошеломившим всю Европу: начинаются раскопки в Помпеях и Геркулануме, и европейская культура вдруг получает непосредственный доступ к собственному прошлому.

Прошлому, остановленному в момент жизни.

Включается переосмысление идей Античности, в этой Античности хочется жить, проигрывать ее и инкрустировать ею реальность – так и появляется, например, эстетика Антонио Кановы, создающего скульптуру так, будто бы Античность ожила, и при этом вправляющего в эти прекрасные и чистые рамки реальных персонажей, например, портрет Полины Боргезе в образе Венеры.

Девятнадцатый век определил в Италии развитие малых национальных направлений, складывалось ощущение, что Италия не только в политическом смысле – а это время объединения страны и гражданских войн – но и в художественном, страстно ищет самоопределения.


Антино Канова. Венера Победительница.

1800 г. Галерея Боргезе, Рим © Gimas / Shutterstock.com


Не обошло Италию и мировое увлечение импрессионизмом – так, выделяется направление, в Италии называемое маккьяйоли (macchia в переводе означает «пятно»), характерно определяющее художественную технику.

В отличие от повседневной легкомысленности французского импрессионизма, итальянские мастера в выборе сюжетов уделяли больше времени социальным темам. А еще был оттолкнувшийся от французского пуантилизма итальянский дивизионизм – технически устроенный вокруг принципа не смешивать краски на холсте, а писать точками цвета, которые будут смешиваться непосредственно в глазу у зрителя.


Франческо Айец. Поцелуй.

1859 г. Брера, Милан


Антонио Манчини. Семинарист.

1870 г. Национальный музей Сан-Мартино


Джузеппе де Ниттис. Завтрак в саду.

Ок. 1884 г. Пинакотека Джузеппе де Ниттиса, Барлетта


Сильвестр Лега. Визит.

1868 г. Национальная галерея современного искусства, Рим


Джованни Сегантини. Вязальщица.

1888 г. Кунстхаус, Цюрих


Джузеппе Пелицца да Вольпедо. Четвертое сословие.

1901 г. Музей Новеченто, Милан


Леонардо Бистольфи. Плакат международной выставки в Турине 1902 года


Микеле Ведани. Надгробие Бонелли—Рибони. Фрагмент.

1907 г. Монументальное кладбище. Милан. Фото: Елена Охотникова


Перейти на страницу:

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее