Читаем Искусство Италии полностью

Зачем нам, зрителям, все это нужно и почему это великое искусство? У каждого из нас бывают моменты, когда кажется, что мир рушится, может быть, вы переживаете подобное прямо сейчас. Возьмите в сообщники эти картины Боттичелли, впустите в себя этот опыт горя, и, оплакав вместе со святыми мертвого Христа, вы отойдете от этого произведения с ощущением прозрачной чистоты и легкости.

Но это живопись, а ведь есть и другие виды искусства. Архитектура, например.


Сандра Ботичелли. Оплакивание Христа.

Ок. 1490–1500 гг. Темпера на панели. Музей Польди Пеццоли, Милан


Андреа Мантенья. Мертвый Христос.

Ок. 1475–1478 гг. Пинакотека Брера, Милан


Возрождение ищет и архитектурный идеал, а еще нужно перекрывать стены, возводить новые пространства, и это все задача для архитектурного поиска.

Архитектурный отсчет Возрождения обычно начинают с купола (само тело собора относится к другой эпохе) Брунеллески в соборе Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. В истории с этим куполом прекрасно и то, что это результат победы в открытом конкурсе (а флорентийцы именно так решали проблему общественного заказа – создавая конкурс, в котором мог принять участие кто угодно, без оглядки на специализацию – Брунеллески официально принадлежал к гильдии ювелиров, а не архитекторов – и побеждала идея).


Санта Мария дель Фьоре.

1296–1436 гг. Флоренция


У Брунеллески была лучшая.

Он придумал сделать купол в куполе. С внешней стороны это купол, а внутри встроен еще один – но конусовидной формы, что позволило решить инженерную задачу.

Но что это решило для самой эпохи?

Архитектура становится на путь не просто возведения стен или демонстрации того, как и за счет чего эти стены удерживают вес, великая правда ордерной системы – показать зрителю, за счет чего стоит здание.


Схема Купола. Автор Банистер Флетчер. История архитектуры по сравнительному методу (17-е изд.).

1946 г.


Возрождение начинает играть с формой, владеть формой и по сути владеть миром. Архитектура теперь – поле экспериментов, поле иллюзии, которая лучше, чем правда, и поле максимальной материальной правды как она есть.

Но ведь, помимо идей, есть и великие мечты. Одна из таких, а может, и самая большая архитектурная мечта той эпохи – идеальный круглый храм, и да, в Риме он все-таки есть – пускай и очень маленький и, если совсем честно, не совсем в Италии (эта земля в Риме официально принадлежит Испании, так что жемчужина итальянской ренессансной архитектуры формально располагается на испанской земле). Это Темпьетто Донато Браманте.


Темпьетто. Архитектор Донато Браманте.

1500-е гг. Рим

© j_rueda / Shutterstock.com


Данное здание – заказ испанской монархической четы, Изабеллы Кастильской и Фердинанда II Арагонского. По форме оно круглое – Браманте здесь наконец реализует великую архитектурную мечту Возрождения о круглом храме. И к этому храмику очень хочется применить слово «капелла», но это не совсем так. У этого здания есть вполне конкретная цель, сформулированная в заказе, цель, которая по-своему определяет и форму.

Считается, что место на Яникуле, на одном из римских холмов, где построен Темпьетто, – это место предположительного распятия святого апостола Петра. А ведь Рим – в принципе город святого Петра, а святой Петр – по сути основа католической церкви, первый Папа: «Ты будешь камнем, на котором я построю мою церковь». И само имя Петр – это «камень».

Датировка – 1502 год – Высокое Возрождение и, главное, время масштабной реконструкции Рима. Это период, в который Браманте по сути становится одним из ведущих архитекторов Вечного города. Более того, искусствоведы иронизируют, что Браманте строит в Риме все, что посвящено апостолу Петру (в том числе ему принадлежит проект собора Святого Петра). Браманте – далеко не единственный архитектор собора, в этом проекте приняли участие, казалось, все значимые персонажи эпохи, включая Микеланджело. Но вот мы с вами смотрим на своеобразную визитную карточку Браманте – на этот центральный «камень» в его римском проекте.

Помимо поиска идеала, у круглой формы этого храмика есть вполне функциональный прообраз: маленькие, круглые в плане сооружения – это давняя архитектурная традиция – так называемые мартирии, которые еще с раннехристианских времен устанавливались на местах мученичества святых.

А еще маленький круглый храм – из античности – есть здесь же недалеко, на Бычьем форуме, – храм Весты (он же по другой атрибутировке – храм Геркулеса).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Обри Бердслей
Обри Бердслей

Обри Бердслей – один из самых известных в мире художников-графиков, поэт и музыкант. В каждой из этих своих индивидуальных сущностей он был необычайно одарен, а в первой оказался уникален. Это стало ясно уже тогда, когда Бердслей создал свои первые работы, благодаря которым молодой художник стал одним из основателей стиля модерн и первым, кто с высочайшими творческими стандартами подошел к оформлению периодических печатных изданий, афиш и плакатов. Он был эстетом в творчестве и в жизни. Все три пары эстетических категорий – прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое – нашли отражение в том, как Бердслей рисовал, и в том, как он жил. Во всем интуитивно элегантный, он принес в декоративное искусство новую энергию и предложил зрителям заглянуть в запретный мир еще трех «э» – эстетики, эклектики и эротики.

Мэттью Стерджис

Мировая художественная культура
Сезанн. Жизнь
Сезанн. Жизнь

Одна из ключевых фигур искусства XX века, Поль Сезанн уже при жизни превратился в легенду. Его биография обросла мифами, а творчество – спекуляциями психоаналитиков. Алекс Данчев с профессионализмом реставратора удаляет многочисленные наслоения, открывая подлинного человека и творца – тонкого, умного, образованного, глубоко укорененного в классической традиции и сумевшего ее переосмыслить. Бескомпромиссность и абсолютное бескорыстие сделали Сезанна образцом для подражания, вдохновителем многих поколений художников. На страницах книги автор предоставляет слово самому художнику и людям из его окружения – друзьям и врагам, наставникам и последователям, – а также столпам современной культуры, избравшим Поля Сезанна эталоном, мессией, талисманом. Матисс, Гоген, Пикассо, Рильке, Беккет и Хайдеггер раскрывают секрет гипнотического влияния, которое Сезанн оказал на искусство XX века, раз и навсегда изменив наше видение мира.

Алекс Данчев

Мировая художественная культура
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее