Искусство издателя

Но мы прекрасно понимали, что успех эксперимента с произведениями Сименона можно оценить только по продажам романов «не о Мегре». Если бы мы были Einaudi пятидесятых годов, мы бы сразу же позаботились о том, чтобы найти автора предисловий, который бы обосновал эту операцию и направил читателя к правильному прочтению автора. Но Adelphi никогда не было склонно давать характеристики и кого-либо учить, поскольку это всегда граничило с некоторым патернализмом по отношению к читателю. Поэтому мы решили представить Сименона как одного из великих писателей двадцатого века, но, в то же время, дать понять, что это само собой разумеется. А в то время нельзя было сказать, что такое мнение преобладало: это сегодня Сименон издан в Bibliothèque de la Pléiade, а тогда даже во Франции его имя зачастую было не найти в томах по истории литературы.

Непросто было выбрать роман, с которого начать. Я долго говорил об этом с Дмитриевичем, и, наконец, выбор пал на «Людей, живущих по соседству». Прежде всего потому, что это был один из самых совершенных романов Сименона, почти забытый во Франции и не известный в Италии. Но была и другая причина: в этом романе, который был издан в 1933 году и действие которого разворачивалось в Батуме, на берегах Черного моря, Сименон рассказывал о Советской России так, как это не удавалось никому прежде. В своих воспоминаниях за 1933 год Тижи, бывшая в то время женой Сименона, отмечает: «В июне отплываем в Турцию: Стамбул, Анкара; потом в Южную Россию: черноморское побережье, Одесса, Ялта, Севастополь, Батум. Роман “Люди, живущие по соседству” расскажет о том, какая угнетающая, тревожная, беспокойная обстановка царит в России. Доносительство и подозрительность – правило. В Батуме был риск, что нас задержат надолго. Якобы у нас были проблемы с визами. К счастью, икра великолепна. Беседа с Троцким на Принкипо».

Но Сименону этого оказалось достаточно. Своими поразительными антеннами он уловил дух Советской России, благодаря чистому искусству рассказа сразу проник в вены этой огромной полицейской системы преследований, которую двадцать четыре года спустя некоторые из числа самых уважаемых итальянских интеллектуалов назвали «государством-вождем». Это был пример провидческой точности, на которую мало кто был способен.

Роман «Люди, живущие по соседству» был опубликован в октябре 1985 года тиражом 9000 экземпляров. Всем нам было очень любопытно увидеть реакцию в печатных изданиях. И решающий сигнал не заставил себя ждать. В середине ноября Corriere della Sera опубликовала критическую статью Гоффредо Паризе «Жорж Сименон и “метафизический” детектив», которую я прочитал со смутным чувством ошеломления, потому что в ней очень элегантно и убедительно говорилось все то, что, как я надеялся, должна была воспринять публика не только в самой книге, но и в том, как она была представлена. Исходной точкой был клапан и обложка (в этом случае на ней была картина Виллинка, которая, разумеется, не изображала черноморский пейзаж). И, отталкиваясь в своих размышлениях от чисто издательских соображений, Паризе ухватывал самую суть книги: «Написанный гением в тридцатые годы, этот маленький шедевр представляет собой роман о полиции, о контроле, о полном аннулировании человека в условиях самой мощной, значимой и фантасмагорической полицейской диктатуры, которую только знало современное человечество». Чуть ниже мастерским штрихом Паризе касался «сцен, нарядов и имен, которые словно покрыты белой пудрой сюрреалистической и метафизической живописи». Той же белой пудрой, что покрывает здания на картине Виллинка, помещенной на обложку.

Я не помню, чтобы после этой статьи Паризе кто-то осмеливался ставить под сомнение право Сименона считаться одним из крупнейших беллетристов двадцатого века. И, судя по всему, энтузиазм Паризе передался немалому числу читателей, раз последующие сорок пять романов печатались начальным тиражом 50 тысяч экземпляров.

В своей статье Паризе подробно останавливался на любопытном феномене, заключавшемся в том, что любой читатель, увидев и полистав в книжном магазине книгу, о которой он ничего не знает, доходит до такого состояния, когда он «решительно хватает книгу и несет ее домой, сгорая от нетерпения. Он читает ее и обнаруживает, что это – шедевр. Почему tout se tient[25]? Прежде всего потому, что издатель нашел настоящий шедевр, прочитав его сам, а не отдав на прочтение другим, – так обложка и клапан обложки появляются сами собой и следуют за шедевром, оживая и черпая в нем вдохновение. Вот тот процесс, благодаря которому читатель хватает книгу, бежит домой, откладывает все, погружается в чтение и тоже открывает, что перед ним – шедевр. Как просто, не так ли? На самом деле, кажется, что в сегодняшнем издательском мире это очень сложно, настолько, что, когда это происходит, случается праздник».