Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры

: Например, в 1811 году в Йене вышла книга: Bachmann C.F.v. Die Kunstwissenschaft ihrcm allgemeinen Umrisse... (сперва последователь, а затем противник Гегеля, его Anti-Hegel вышел в 1835 году).

' Обзор истории искусства до Румора см. в книге: Waeltzoldt W. Deutsche Kunsthisto-riker. Lpz., 1924.

4 Как то и делает, например, Щыговский. См.: StrzygowskiJ. Die Krisis der Geisteswissen-schaften. Wien, 1923. S. 57.

туроведение, музыковедение, театроведение. Название «общего искусствоведения», однако, остается (например, у Дессуара) и как общее обозначение теории всех искусств. Вопрос — терминологии, но неясность термина ведет иногда к недоразумениям. Можно не придавать значения соображениям, старающимся извлечь смысл новой науки из одного ее названия и апеллирующим, поэтому, к невозможности и ненужности того «общего», «абстрактного» изучения искусств, которое отвлекалось бы от качественных и исторических особенностей каждого искусства. Такого рода соображения — несерьезны, и практическая их сила — ничтожна. Иное дело — попытки реальной практической работы, но в ложном направлении.

Вполне натурально, что молодое искусствоведение обращается к своим соседям за поддержкой, но оно движется в ложном направлении, когда оно хочет жить всецело за счет этой поддержки. Философия, и в частности философия искусства, может, прежде всего, снабдить искусствоведение его основными общными понятиями. И такое заимствование должно быть сделано — некоторые теоретические неудачи «предварительных опытов», например, Вёльфдина, Шмарзова, Вальцеля, прямо побуждают к этому. Но зато их достижения, - самый факт хотя бы установления новой (пусть и неудачной) терминологии, — предостерегают против передачи всего этого дела в руки философии. Не вся терминология искусствоведения - философская, и без собственного специфического языка искусствознание существовать и работать не может. Искусствознание есть знание о фактах, эмпирическое, и методы установления понятий искусствознания должны быть также эмпирическими. Не дело, конечно, искусствознания оправдывать свой эмпирический метод, ее дело - работать им. Некоторых исследователей, по-видимому, в ложном направлении толкает первый же вопрос искусствознания: что такое искусство? Считают, что при этом нужно указать сущность и смысл искусства, а это - вопросы философии. Если это, действительно, вопросы философии, то они философским методом и разрешаются; что касается эмпирического искусствознания, то оно с более или менее ясным сознанием отправляется от этого предмета с его осмысленным содержанием и идет к нему, но прямо изучает оно не его, а вещи искусства, как они даны в реальной социально-исторической обстановке. Философ, ставя перед собою проблемы искусства, непременно будет смотреть на вещи искусства лишь как на знаки или «проявления» более объемлющего начала культуры вообще. Включив философию искусства в философию культуры, философия проглотит искусствознание с его специфическими «вещами». Не случайность, а только методологическая последовательность, что Утиц, так ратующий за искусствознание, но убежденный, что общее искусствоведение есть не что иное,

как философия искусства непосредственно за «системою» искусствознания выпускает книгу по философии культуры6, где искусства трактуются как одно из частных выражении того, что проявляется и в других сторонах современной духовной и материальной жизни (образование, наука, право, нравственное сознание, философия, государственная и хозяйственная жизнь и тд.). На ту же судьбу искусствознание было бы обречено, если бы оно пошло, хотя бы и эмпирическим методом, в контексте общеэмпирического изучения культуры - психологического, исторического или иного какого, где конечная задача — общее объяснение (причинное). В интересах этого общего искусство всегда останется частностью, признаком или выражением7 и т.д. Искусствознание не уклоняется от своего прямого назначения там, где остается верным требованию Фидлера: «Не средства истории и не средства психологии делают искусствознание, как такое, точным, а познание необходимости связи в стиле», ибо, как говорит тот же Фидлер: «Искусство не может быть найдено ни на каком ином пути, кроме его собственного»8.

II

Итак, несмотря на достаточно ясно формулированные задачи искусствознания и на ясно указанный метод его, немецкое искусствознание само колеблется между ним и более привычными и испытанными путями. А с другой стороны, несмотря на достаточную продуктивность и достаточное количество сил, — Конгресс был настоящим смотром их, — искусствознанию в Германии приходится еще бороться за свое бытие. Во Франции и Англии дело обстоит, сколько можно судить, еще менее утешительно: недостаточность иконографического метода и беспринципность археологии, по-видимому, сознаны, но будущее наук об искусстве там не ясно9. А уход в специальные исследования может утешать ученую гордость, но пока не ясны горизонты науки, — этими же исследованиями загроможденные, — все это остается материалом, накопляемым про запас.