Искусство ката

Уроки отшельника не прошли даром, Томарсин перестраивался на ходу, меняя тактику боя в связи с новыми качествами противника. И когда тот опять хотел ударить его резко удлинившейся рукой, у него ничего не вышло, Томарсин просто повернулся к нему боком, убрав живот с линии атаки, и одновременно проверяя, насколько могла удлиняться рука.

Противник мгновенно вернул руку на место, опять на ходу меняя тактику боя. Он понял, что как бы быстр ни был, на расстоянии достать Томарсина не сможет, потому что техникой манёвра тот владел в совершенстве, да и удар держал прекрасно.

Он начал непредсказуемо перемещаться с места на место, кружа вокруг Томарсина и нанося удары руками в живот и в голову, нисколько не смущаясь тем, что удары не достигали цели. Томарсин играл с ним, умело уклоняясь от ударов и не забывая держать нужную дистанцию. Но рисунок боя не менялся, несмотря на явную безрезультатность.

«Он что, хочет измотать меня, рассчитывает, что я устану, не выдержу предложенного темпа? – думал Томарсин, озадаченный однообразием действий противника. – Я ждал от тебя большего».

Но не получил ответа.

«До вечера я продержусь, а там и солнце сядет, и кончится твой первый день, а он же и последний, и сгинешь ты ещё на тысячу лет, или навсегда?».

И тут он понял, насколько недооценил коварство противника, слишком рано расслабился, ещё чуть-чуть, и было бы невозможно что-либо предпринять. Боец болота почти неуловимо, медленно оттеснял его к краю поляны, коварно отвлекая внимание стремительными атаками, прыжками и, казалось, хаотичными перемещениями.

Ещё пять шагов назад, и для манёвра остался бы только шаг вправо, или влево, по берегу болота. А это равносильно окончанию боя, и отнюдь не в пользу Томарсина. Но в то же время двигаться вперёд, на сближение с быстрым противником нельзя, так как любое такое движение давало тому необходимое преимущество в атаке. Он обязательно воспользуется инерцией перемещения Томарсина, который по этой же причине вполне может не успеть уклониться от очередной мощной атаки навстречу своему движению.

Мысленный анализ обстановки промелькнул в голове Томарсина почти мгновенно, никак не повлияв на защиту, и решение по выходу из критического положения было принято также мгновенно. Он не уклонился от очередного удара рукой в живот, будто замешкался, и принял на себя. При этом прочно упёрся ногами в землю, встал в стойку крепости, согнув колени, и максимально низко опустил тандэн – центр тяжести тела. Его расчёт на то, что противник тоже несколько увлёкся игрой и наносит удары не в полную силу, оправдался.

Нет, удар в живот отнюдь не был слабым. Томарсин с большим трудом смог устоять на месте, остановить противника, на что и был расчёт. Посланец болота буквально упёрся в живот Томарсину, как в стену, но все клетки его тела продолжали стремиться вперёд по инерции, которую не так просто потушить.

Томарсин этого и добивался, и не преминул воспользоваться. Он крутанулся вокруг оси по часовой стрелке и прокатился с внешней стороны руки и плеча, мгновенно оказавшись за спиной противника. Задуманный манёвр удался на славу, и, как бы ни был быстр посланник болота, он не успел отреагировать должным образом. У Томарсина даже появилась возможность атаковать незащищённую спину. Но что-то внутри него воспротивилось этому, а может быть, он просто не умел, да и не мог нанести удар первым.

А мудрый отшельник, наблюдавший за поединком из укрытия, вооружённый и готовый в любой момент пустить стрелу в ученика, подумал:

«Вовремя ты это сделал. На краю болота он сделал бы всё, на что способен и сбросил бы тебя в грязь. Но не надо бить его, увязнешь. Держись, сынок, до темноты, а потом беги от меня, сколько есть силы, быстрее стрелы моей. И да поможет тебе Бог».

Томарсин в следующий миг понял, насколько был прав, не нападая на врага. Потому что тот не стал разворачиваться к нему лицом, как будто ждал атаки, а не дождавшись, пришёл в неописуемую ярость. Закинув назад голову, он издал неистовый крик. А вслед за криком из открытой пасти извергся столб болотной жижи. Боец болота излился весь из собственного рта себе за спину, опять став лужей дурно пахнущей грязи.

А Томарсин, успевший отбежать от зловонного потока, подумал, глядя на вновь образовавшуюся лужу:

«Если бы я ударил тебя, увязнув хоть на миг, эта грязь накрыла бы меня с головой, и я сейчас задыхался бы в зловонной жиже. Уж лучше твоя стрела, учитель».

Короткий миг передышки позволил ему оглядеться вокруг. Тени от деревьев стали значительно короче, указывая на полдень.

«А казалось, бой только начался! – удивился Томарсин. – Но как далеко ещё до заката», – только и успел подумать он, как передышка кончилась.

«Ещё не вечер», – мелькнуло в мозгу.

Но это уже была не его мысль, думать, о чём-либо стало совершенно некогда.

Болото