Искусство кройки и житья. История искусства в газете, 1994–2019

Про таких культурных героев, как Рязанов, при кончине принято говорить: ушла эпоха. И она правда ушла – таких, как Рязанов, больше не будет. Вот только таких и при его жизни рядом как-то не наблюдалось. А время, наоборот, в последние годы его жизни совершило поворот на 180 градусов, и, казалось бы, навсегда ушедшие вместе с СССР герои комедий Рязанова, вернулись во всей своей красе. Мол, зря вы нас похоронили – наш «Гараж» всегда с вами. Сам Эльдар Александрович, в конце 1980‐х сетовавший, что его материя – юмор – сиюминутна и новым поколениям его фильмы будут ладно что непонятны – просто не смешны, в 2000‐х с ужасом наблюдал, что естественный ход вещей нарушен и песни чиновников из его горькой «Забытой мелодии для флейты» поет уже целая армия новых троглодитов. Жизнь умеет шутить не хуже Рязанова с Брагинским.

Вообще-то ничто не мешало Эльдару Рязанову стать нормальным хорошим советским кинорежиссером. Он не бредил кинематографом, как десятки его сверстников и сокурсников по ВГИКу, он и во ВГИК-то попал случайно, в неполных семнадцать лет на режиссуру не берут. Сам абитуриент мечтал о мореходном училище, думал как-то в этом ВГИКе перекантоваться годик, но что-то такое в нем увидел набиравший в 1944 году курс Григорий Козинцев, ну а потом о мореходке никто уже и не вспоминал. При поступлении фильмов он видел мало, набирал уже по ходу дела, но зато именно ему досталась в подарок рукопись «Ивана Грозного» с дарственной надписью: «Дорогому Эльдару Александровичу Рязанову – проходимцу, тунеядцу и бездельнику. Профессор С. Эйзенштейн». На последних курсах, учитывая, что фильмов в стране выходило крайне мало, он легко согласился на переориентацию с художественного кино на документальное и лет пять после выпуска вполне активно снимал по всей стране советских тружеников, не гнушаясь «восстановленных фактов» (так красиво назывались инсценировки документальных или псевдодокументальных сцен) и перекрашивания, хоть и не травы на газоне, но грязных стен, неуместных в красивом фильме. Он не тяготел к глубокомысленности и длинным кадрам, дождь в его фильме всегда был мокрым и требовал зонтика, а снег не отсылал к Брейгелю, а зло кусал через ботинки на тонкой подошве. А еще он любил и умел смешить людей.

Его настоящим дебютом стала, конечно, «Карнавальная ночь» (1956). Еще вполне гэговая по форме комедия, легкое дыхание которой было совершенно неотразимым. Большой неуклюжий Рязанов сам был для этого фильма в роли воздушной героини Гурченко, наивно и как бы шутя ломающей старые схемы. «Человека из ниоткуда» (1961) зритель тогда не увидел, а когда фильм разрешили, время убежало далеко вперед, похоронив отличные работы Юрского и Папанова. В 1962‐м была шикарная «Гусарская баллада», подарившая народу красавца Яковлева, крошку Голубкину и сотни анекдотов про поручика Ржевского. Но только в 1966‐м Рязанов стал тем самым Рязановым, с которым мы все выросли, повзрослели и даже немного успели состариться: вышел «Берегись автомобиля», абсолютно гениальный, покадрово и дословно, фильм. В нем был найден основной мотив рязановского оркестра – маленький человек со своей правдой и своей маленькой смелостью за нее бороться. Мы все в лучших своих проявлениях дети Деточкина, а уж Новосельцев, жена Гуськова и «продавший Родину за машину» Фетисов, старики-разбойники, провинциальный актер Бубенцов и корнет Плетнев и еще многие-многие другие рязановские герои так точно оттуда родом.

Временем Рязанова был самый застойный застой – 1970‐й – первая половина 1980‐х. «Старики-разбойники» (1971), «Невероятные приключения итальянцев в России» (1973), «Ирония судьбы, или С легким паром!» (1975), «Служебный роман» (1977), «Гараж» (1979), «О бедном гусаре замолвите слово» (1980), «Вокзал для двоих» (1982), «Жестокий романс» (1984), «Забытая мелодия для флейты» (1987), «Дорогая Елена Сергеевна» (1988). Нигде больше Рязанов не достигнет высоты и чистоты «Берегись автомобиля», в его фильмах будут длинноты, назидательность, интеллигентское культурное высокомерие в великих стихах и слишком хорошей музыке Петрова – все то, за что поругивали режиссера тогда и очень любят ругать сейчас. Но его голос будет для этого тягучего резинового времени спасительным. Его истории, его «сказки» смеялись над нами по-доброму и давали выдохнуть, посмотреть на себя со стороны. Да, герои Вампилова выходили точнее и жестче, а женщины Смирнова отчаяннее и безотраднее, но Лукашин и Надя были в каждом доме, и именно фильмы Рязанова впускали в эти дома ощущение, что не все спокойно в датском королевстве. Эту функцию комедии они выполняли безукоризненно.