Искусство острова Пасхи

Через несколько недель, после того как мы отвергли предложение Касимиро, Арне Шёльсволд покинул базовый лагерь и поставил свою палатку в кратере Рано Рараку, где затем четыре месяца руководил раскопками в мастерской древних ваятелей. Помимо разместившихся в пещере по соседству рабочих он пригласил на должность бригадира и своего помощника одного из наших двух сторожей — старика Пакомио, сына той самой прорицательницы Ангаты, чьи видения подняли пасхальцев на бунт во время визита Раутледж. Шёльсволд но один месяц жил в тесном контакте с островитянами, и однажды он познакомил меня со своими записями, где говорилось:

«Вскоре после того, как я обосновался внутри вулкана Рано Рараку, ко мне однажды вечером, когда стемнело, зашли Хосе Пате и старик Пакомио. Они повели речь о ронго-ронго и пещерах, и оба заверяли меня, что на острове очень много тайников с необычными предметами. Преобладают каменные скульптуры, но есть и деревянные изделия. В некоторых пещерах, возможно, даже сохранились дощечки ронго-ронго. Примерное расположение тайников во многих случаях известно, вся трудность в том, чтобы отыскать вход. Они рассказывали, что еще в предыдущем поколении были люди, знавшие вход в пещерный тайник. Мне это показалось неправдоподобным — ведь если в прошлом поколении знали путь в пещеры, какие-то из них должны быть известны и теперь. Когда же я осторожно спросил, можем ли мы найти какие-нибудь тайники, если хорошенько поищем, они сразу посуровели с виду и предостерегающе покачали головой, дескать, эти пещеры табу — кто в них войдет, того ждет беда.

А через несколько дней Пакомио по секрету сказал мне, что покажет одну пещеру. На мой вопрос, известен ли ему вход, он с улыбкой заговорщика ответил утвердительно. Однако дни шли, а Пакомио все никак не мог решиться назначить точный срок похода в пещеру. Тем временем в деревне начали открыто говорить про пещеры, после того как эта тема перестала быть тайной в нашем лагере в Анакене. Пакомио начал колебаться — дескать, он не знает точно, существует ли тайник, но я-то чувствовал, что у него просто пропала охота доводить до конца свою затею. Когда же из Анакены на наши головы свалилась новость, что членам экспедиции уже показывали секретные пещеры, он окончательно изменил позицию и стал уверять, что в наши дни никому не известен путь к тайникам. Сдается мне, вся эта шумиха его напугала. Пакомио — старый человек, к тому же сын Ангаты, немудрено, что он с таким почтением относится к вере и суевериям предков.

Перед этим Хосе, не вдаваясь в подробности, рассказал мне, будто Педро Атан отыскал вход в старую пещеру. Старик Тимотео Пакарати, еще до того как пещерные тайники перестали быть загадкой, тоже рассказал мне по секрету, что знает про одну пещеру на равнине около Рано Рараку. Вместе с ним и Хосе я осмотрел это место, примерно в 250 м на восток от вулкана и метрах в 100 к востоку от дороги на Хоту-ити. Указания Тимотео были достаточно определенными, он утверждал, что узкий вход в пещеру находится в пределах указанного им участка диаметром около 20 м. Дескать, один покойный родич побывал в этой пещере и сообщил, что в ней лежит много странных «фигур». По словам Тимотео, пещера принадлежала роду Тепано. Ни Хосе, ни Тимотео не были расположены доводить до конца поиски входа.

Не один раз мои рабочие на раскопе в Рано Рараку по своему почину рассказывали мне, что на острове есть множество пещерных тайников с «разными предметами»».

Благодаря тесному общению с рабочими-пасхальцами тот же Шёльсволд первым заметил, что местные жители далеко еще не избавились от суеверий. Он сообщил, что их поведение определяется этими суевериями: есть множество вещей, которые они должны или, напротив, не должны делать во избежание беды. Например: «Ложась ночью спать, пасхальцы всегда накрывают голову. Объясняют, что это делается затем, чтобы не видеть бродящих в темноте аку-аку. Я часто навещал рабочих в их лагерях вблизи Рано Рараку и всегда видел, что они, ложась спать, либо укрываются одеялом с головой, либо кутают голову в одежду. Особенно опасным считалось ходить в кратере Рано Рараку после наступления темноты. Если пасхальцы навещали меня поздно вечером, они никогда не приходили в одиночку; их поражало, как я решаюсь оставаться один внутри кратера. Гости часто уверяли, будто слышат поющих в зарослях тоторы на кратерном озере аку-аку; в таких случаях они боялись выходить из палатки и уговаривали меня не делать этого. Особенно опасной считалась одна статуя внутри кратера, о которой говорили, что у нее «дурная рука». Они приходили в ужас, если кто-нибудь перешагивал через лежащего человека— такой поступок был чреват бедой».