Искусство острова Пасхи

Современные пасхальцы — мастера изготовлять имитации. Есть, однако, существенная разница между их умением имитировать и способностью творить самостоятельно. Склонность к имитации существовала и до прибытия на остров европейцев, об этом говорят сотни исполинских монументов Среднего периода, повторяющие один из образцов Раннего периода. После появления на Пасхе европейцев по тому же образцу стали изготовляться на продажу миниатюрные копии; благодаря имитации этот образец проходит через все три периода местной истории. По мере того как аутентичные деревянные изделия, вывезенные с острова до коммерсиализации искусства, становились известны нынешним пасхальцам по музейным публикациям, возрождалось производство деревянных фигурок. Имитация стала профессией, и не было ни стремления, ни нужды отклоняться от привычных образцов — мужская фигурка с выступающими ребрами и плоская женская фигурка, — пока спрос превышал предложение. Попытки копировать хранящиеся в пещерных тайниках разнородные неопубликованные изделия из камня могли вызвать недовольство соплеменников; к тому же туристов интересовали только хорошо известные образцы пасхальского искусства.

Как мы видели, стоило во время нашего пребывания на острове тайному стать явным, тотчас имитаторы включили в свой репертуар новые мотивы. На изготовление примитивной каменной головы требуется меньше сил и искусства, чем на то, чтобы вырезать обычную деревянную фигурку, да и материала для каменных скульптур сколько угодно под рукой, тогда как древесина приобреталась на приходящих судах. Эстеван Пакарати и его молодые друзья не устояли против соблазна сделать промысел из нового для них вида искусства. Педро Атан поступил иначе, да у него и мотивы были другие. Он пошел на обман, чтобы мы перестали убеждать его показать нам подлинную пещеру. Скудость идей и однообразие форм, отличавшие его фальшивую выставку, вероятно, были следствием недостатка времени; каменные плитки, украшенные нехитрым рельефным символом, он мог изготовить в нужном количестве вместо со своим родичем за те немногие дни, которыми они располагали, а мотивы им подсказала письменность ронго-ронго. Возможно, для начала он вырезал несколько хороших вещей: судно, три бородатых головы, подвешенную к своду птицу, — но, видя, сколько времени требует такая работа, перешел вместе со своим помощником на серийное производство письмен ронго-ронго. Кстати, обычные плитки со знаками ронго-ронго были представлены и среди подлинных пасхальских изделий (фото 264–269), так что и тут речь шла об имитации уже известных образцов. Судно и головы были попросту копиями вещей, которые Педро Атан перед тем принес нам в подарок. Единственная вырезанная им скульптура без явного прототипа — птица с человеческим черепом на спине. Правда, сходные композиции в нашей пасхальской коллекции есть, и не исключено, что в этом случае Педро Атан равнялся на образец, который хранится вместе с другими фигурками в его собственной пещере. Во всяком случае, примечательно, что в мнимом тайнике не был повторен ни один из мотивов, которые Меллой на следующую ночь видел среди покрытых пылью действительно интересных изделий в пещере того же Педро Атана среди береговых скал. Ведь должен был владелец знать хотя бы самые приметные из вещей, лежавших в первом ряду в тайнике Хапга-тепеу. И если он все же не имитировал их, причина, вероятно, та, что ему хотелось сохранить в тайне мотивы, которые еще не были нам известны.

Пятого апреля, накануне нашего отплытия, у Фердона состоялась интересная беседа с Хуаном Нахоэ (Туму) и его друзьями, которые в последние дни принесли нам несколько интересных фигурок вперемешку с новыми. Под предлогом, что он не прочь открыть на острове художественную мастерскую, Фердон извлек у своих собеседников признание, что новые скульптуры вырезаны ими по образцу подлинных вещей — либо таких, которые мы уже получили, либо еще хранящихся в тайниках. Перед тем как вырезать фигурку, они забираются в свою пещеру и срисовывают образец; потом работают по этому рисунку. Для примера Туму тут же нарисовал причудливую личину с большими глазами и узким носом, тонкие крылья которого изгибались вверх, словно лапы якоря; эту личину он назвал Мата варавара. Рядом он изобразил чудовище с птичьим туловищем, свисающими крыльями и пучеглазой кошачьей головой с длинными усиками и свирепо оскаленной пастью — Хива карарере. Мы ни разу не видели в пещерах, чтобы как-то были записаны названия скульптур, но, может быть, хотя бы в некоторых случаях вместе с изделиями до наших дней дошли какие-то обозначения.