Искусство проклинать (СИ)

Я уже прощалась с жизнью, Ашот с Витькой названивали по телефону в поисках оружия, и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не Маго. Меня он почти не знал, но зато очень хорошо знал Пенька, надоевшего всем 'крутым' в городе. Ему показалась очень странной наша парочка, переходящая дорогу прямо перед носом его тойоты. По счастью, с Маго были его боевики, которые вложили Пеньку ума, и, между прочим — с большим трудом. Я бы с ним просто не справилась, хотя, конечно, собиралась попытаться.

Потом мы вместе повезли всех пострадавших к Доку — Данилову Олегу Кирилычу, дежурному хирургу Скорой помощи. У меня появился новый друг, Маго, а у Изумруда, с его подачи, хорошая надёжная 'крыша'. История с Доком произошла после, а тогда он просто запомнил меня как 'царственно-невозмутимую' особу, стоящую двух огнестрельных ранений (не считая Витькиной ноги), нескольких сломанных костей и пробитой головы (Пеньковой).

Мы с Витькой повеселились над нашими воспоминаниями, пока детсад миновал перекрёсток и немного опоздали к началу рабочего дня.

Встречали меня так, как будто я полгода провела в коме. Сверху из парикмахерской и косметического кабинета вышли все, и больше половины — из ателье. Даже сапожники дружно постучали в мою честь молотками об стол, когда дядя Вася поприветствовал меня в раскрытую дверь своих владений. Наши были тронуты даже больше чем я, и, когда мы остались у себя в салоне, Лев Борисыч сказал несколько комплиментов в адрес героини, не посрамившей чести порядочных женщин в суровых условиях злачного места.

Когда все отвеселились, я предъявила свою работу. Лев Борисыч взял крест к себе на стол и долго сидел над ним, не говоря ни слова. Витька с Ашотом подошли ближе, а за ними и Маринка, не глядя в мою сторону. Лев Борисыч молчал. Витька кашлянул, переступил с ноги на ногу. Я заволновалась.

— Мне нечего тебе сказать, девочка… кроме одного слова: удивительно. У-ди-ви-тель-но! — произнёс, наконец, 'сам': Удивительно! Бесподобно!

Ашот расцвёл своей замечательной улыбкой, а Витька бережно приподнял меня над полом и сделал вид, что подкидывает вверх. Маринка молчала, закусив губу. Я поняла, что не могу радоваться. Работа-работой, а крест — моя лебединая песня на сегодняшний день, но спокойствие атмосферы в салоне под большой угрозой. До сих пор всё было в пределах нормы.

Что теперь? Два не поладивших между собой мужчины могут притерпеться или разойтись как в море корабли. Две женщины, одна из которых считает другую соперницей, способны надолго отравить не только свою жизнь.

Дана я встретила сдержанно и благожелательно. Но он, кажется, носом чует любые неприятности, поэтому восторгался и благодарил очень умеренно. В Курятник Маринка с нами не поехала, и мы распили шампанское без неё. Васо организовал целое представление по случаю моего обретённого вновь здоровья. Алик заливался соловьём, еда была даже вкусней обычного, а она здесь и так лучшая в городе. Я очень постаралась быть весёлой, Дан тоже. Мы посидели до восьми и уже уходили, когда Дан вдруг весь подобрался и перешёл на вкрадчивый скользящий шаг, оттирая меня от одной из кабинок. Из-за бамбуковой занавеси вышел Вилов и поклонился мне со слащавой улыбочкой.

— Здравствуйте, Тина! Вы уже уходите? Не хотел мешать вашему веселью…Но не смог не выразить своего почтения. Слышал, что у вас было неприятное приключение, очень сожалею… очень! Позвольте вам представить…

Он откинул бамбук, предлагая зайти. Дан слегка придержал меня плечом, но я и сама не спешила, раскланявшись прямо с балкона.

— Моя жена, Аста, — любезная улыбка рыхлой массивной шатенки, по виду, лет на двадцать старше самого 'Хореньки'.

— Мара, свояченица, — красивая жгучая брюнетка с узкими плечами и бледным, истощённым, сильно раскрашенным лицом.

— Веста, Валик, Иван, — пресная троица справа.

Окончательно меня добило имя Иван, после всей этой иностранной тарабарщины. Все пятеро выглядели довольно странно, с пытливым ожиданием вглядываясь в моё лицо и улыбаясь, кто как умел.

— Может быть, присоединитесь к нам? Будем очень рады. — Вкрадчивый жест костлявой жилистой длани к моему локтю и мягкое, решительное движение Дана, помешавшее Вилову прикоснуться ко мне.

— Простите, мы спешим. В полдевятого к Тине приедет врач! — Дан ловко отводит мою ладонь от громадного опала в кольце Хорса, настойчиво глядя ему прямо в глаза и увлекает меня за собой.

По дороге я вспоминаю эту необычную компанию в душной тесноте кабинки, их претенциозные имена и вымороченные лица, непонятные улыбки… Ашот ласково трогает меня за локоть чуткими пальцами.

— Тина, что там было, в этой кабинке?

— Компания Вилова. Какие-то чудаки с тремя дамами. Мужчины в чёрном, дамы в красном разных оттенков. Очень колоритная картина, списанная с 'Капричос' Гойи. Куча старинного золота на руках и шеях, а лица как у заговорщиков из организации "Земля и воля". На столе свечи, в руках вилки. Зрелище впечатляющее и почти фантастическое.

— Все такие же неприятные, как сам Вилов?