Искусство проклинать

Снова что-то квакает Хорс, и дым становится едким. Я прикрываю нос платком, и делаю знак Бабе Сане. Док с Зойкой догадались сами: девчонка повязывает нижнюю часть лица шейной косынкой, а Док поднимает до глаз воротник свитера. Дышать, действительно тяжело и пред глазами начинает мельтешить.

Дым поднимается клубами и направляется в бассейн. Перетекает из чаши кадила с почти десятиметровой высоты, как вода, собираясь внизу сизым клубком. Потом сворачивается наподобие вихря, крутится, подхватывая травинки со дна. Воздух становится чище и я отнимаю от носа платок.

- О, мой учитель! Я ждал тебя! - восторженно выкрикивает Хорс, уродливо извиваясь всем телом: Я приготовил тебе подарок, достойный твоей славы. Сейчас мои рабы будут славить тебя, и принесут жертвы в твою честь.

Он кричит своим, неприятно режущим слух, голосом уже совершенно непонятное, и из отверстия, по которому в бассейн поступает вода, начинает просачиваться новая струйка дыма. Решётка на дыре дрожит, слетает, и они идут...

Чудовища и уроды всех цветов и конфигураций: люди, не похожие на людей, собаки, какие-то ползучие твари, один за другим появляются из трубы как в кошмарном сюрреалистическом сне, и арена начинает наполняться. Эти существа не напоминают ничего из ранее виденного. Я узнала среди них Ленку с иссиня-бледным испитым лицом и ртом, налитым кровью над четырьмя рядами острых акульих зубов: по два ряда в каждой челюсти. Ей составляет пару Санёк, у которого левая нога и правая рука поменялись местами, а вылупленные глаза почти висят на щеках с чёрными провалами между костей.

Ещё там был наш сапожник-алкаш, уволенный за прогулы, чёрный, как смоль, с обезглавленным торсом и головой под мышкой, два боевика Маго со свисающими до пола огромными руками, сплюснутая, как утюгом с обеих сторон, продавщица мороженого из центра, официант из Поплавка, с гниющим, сочащимся фиолетово- красной сукровицей лицом, насаженным задом наперёд, и ещё, ещё. Они шли и шли, выравниваясь, как на демонстрации, в ряды по шестеро, и, казалось, им не будет конца. Огромная, сопящая и хрюкающая, смердящая толпа голов в триста (язык отказывался называть их людьми), тащилась по кругу в центре бассейна, задрав кверху морды с белесыми, кровавыми, пустыми и вообще отсутствующими глазами.

Как они протискивались в сорокасантиметровый диаметр отверстия, я даже не задумывалась. Лицо заливал холодный пот, спина заледенела, глаза слезились от ядовитых испарений. Баба Саня неслышно молилась в трех шагах от меня, не вставая с колен. У меня тоже уже подгибались ноги, но Алексо мягкими, горячими толчками поддерживал меня, не давая свалиться без сил.

- Вы пришли? - прогнусавил Хорс, задрав короткий тупой подбородок и подняв руки на уровень грудной клетки ладонями вверх.

- Мы пришли, Хозяин! - почти разборчиво, но не слишком дружно ответил ему снизу хор голосов.

- Вы послушны моей воле, и я вами доволен. Те немногие, что не явились на мой зов, тоже покорны мне, и нужны в другом месте. Запомните это! Они не пришли по моему разрешению! Так нужно мне!

- Мы помним, Господин! - с готовностью откликнулось три сотни глоток.

- Главное - покорность, и вы получите свою пищу. Я лучше всех знаю, что принесёт вам наслаждение!

- Мы покорны, Господин! Ты знаешь!

Весь этот мерзкий шёпот, хрип, клёкот, эти скрип и хлюпанье уже давили на перепонки, всё труднее становилось сосредоточиться. Господи, дай мне силы! Помоги, Боже, спаси и сохрани! Я сжала покрепче кулаки, начала ритмично дышать, согревая обмякшие мышцы.

- Покорность - ваша безопасность. Помните! - поучал Хорс свою фантасмагорическую паству...

Мягкий, глуховатый голос Дана, невидимого сверху, прозвучал как небесная песня.

- Он врёт!

Хорс вздрогнул, а его окружение зашумело, подалось к перилам. Я осторожно переместилась к щиту вдоль галереи. Дан находился почти прямо под Хорсом: бледный, светлый и прекрасный,с пакетом в руках. Мне хорошо было видно сбоку его лицо, по-особенному чистое и ровное после всех этих мерзейших рож. Белая кожа делала его восковым, а золотые волосы напоминали в полумраке пламя свечи. Он стоял, в белом свитере и бледно-голубых джинсах, стройный как свеча, и даже, кажется, светился, сиял как свеча.

- Он врёт, потому что я тоже подложный. По его воле. Но, по своей собственной воле, я не подчиняюсь его приказам, и существую. Я есть сам по себе, и живу так, как хочу. Я свободен. Сказать, почему?

Мразь внизу заволновалась, пожирая его глазами, и выдохнула: Дааа-а-а-а!

- У меня есть пища! - Дан поднял над головой пакет.

- Не верьте ему, он перевёртыш! - заорал Хорс высоким фальцетом, а Аста, перегнувшись через перила, попыталась достать Дана клюкой, вырванной из рук почтенной, на вид, старушки из Скворечника. Старуха тоже взвыла, и, стащив башмак, швырнула вниз. Он тут же исчез, схруманный чьими-то железными челюстями.