Искусство проклинать

По квартире я двигалась без особых проблем, но на рынок поехала с Васо, и нас сразу же обстреляли в безлюдном переулке. Стреляли, правда, по колёсам. Я не стала разубеждать Васо в том, что охотятся не на него. Всё, кто мне близок, могут стать мишенью, пусть лучше побережётся. Губернаторский после этого взяли под охрану, а кроме него Курятник, Изумруд и ещё кое-какие объекты. Детей Васо пасли боевики до самой школы, а с ними попутно подбрасывали и пацанов Галии.

Зойка вернулась на третий день, и я наказала ей шагу не ступать дальше пятачка. И никого не впускать в дом. Теперь можно было оставлять с ней Бабу Саню, и я поехала к Маго.

- Зачем тебе это, Тина? Женщина не должна учиться убивать, это дело мужчин. Да ты только скажи, и я сам голыми руками задушу любого, кто на тебя хотя бы один косой взгляд бросит.

- Не надо никого убивать, Маго. Никто не бросает на меня косых взглядов. Я просто сама хочу быть уверенной, что смогу за себя постоять. На всякий случай, лучше быть готовой. Вот Васо обстреляли, он был за рулём, а охрана отстала почти на километр. Могла бы и я отстреливаться.

Он поднимает тонкие, волосок к волоску, выписанные брови, и задумчиво смотрит мне в глаза: Ты часто попадаешь в чужие переделки, Тина... Это, в самом деле, плохо. Плохо, что никто не бережёт тебя... - потом замолкает, и опускает голову: Я перед тобой в вечном долгу, и на мне кровь твоего чудесного мальчика...

Нет, только не это. Не это, нет... Нет... Нет. Я дала себе слово не говорить об этом ни с кем. Не сейчас. У меня мало времени, очень мало... Только не сейчас. Всё потом! Слёзы, тоска, бесконечная пустота - это всё потом...

- Маго, пожалуйста... Не сейчас! Так ты найдёшь мне учителя? Или для твоих ребят это будет зазорно?

- Зазорно! О чём ты говоришь, Тина! Я тебе лучшего стрелка дам, чемпиона. И для него это будет честью! Зазорно... Да мои мальчики тебя на руках будут носить каждый день, куда скажешь!

Может, и придётся, - на руках. Красотка к старости слаба ногами стала... Нет, вроде, ноги уже держат, колени только немного дрожат. Но мне некогда. У меня есть всего неделя. За неделю я соберусь. Уколы теперь будет делать Зойка, да и утренний массаж тоже. Док её хорошо обучил... Ничего, я соберусь.

Сначала у меня ничего не выходило. Я не справлялась с отдачей, плохо чувствовала курок и задирала мушку. К концу второго часа я первый раз 'достала' мишень в самом углу, потом ещё раз. На второй день я уже всё время попадала в мишень, но в круг - только два раза. Учителя помалкивали и переглядывались. Мне на это было плевать. Я всё могу, если захочу. Тем более, руки у меня послушные, я художник. В детдоме меня дразнили: 'Тинка-скотинка, на сто рук машинка'.

И, стоило вообразить себя сторукой машиной, я стала попадать в круг через раз, а потом три раза из четырёх, только в россыпь. Лучший стрелок Маго, Аскер, уже немолодой, но очень молодцеватый на вид, сказал: Хорошо, женщина. Очень хорошо. Глаз у тебя острый, а рука верная. Через неделю в яблочко попадёшь.

В яблочко я попала на следующий день. Два раза из десяти. Остальные - кучно, только две немного дальше других. Аскер был в полном шоке, о чём, кажется, и сказал Маго, подошедшему с группой сопровождающих.

- Аскер, говори по-русски, а то я не понимаю, какими словами ты меня хвалишь.

- Я хвалю Тина, очень хвалю! Только спрашиваю: зачем такой красавице стрелять? Ты одним взглядом наповал можешь убить.

Я отшутилась насчёт слепых, которых моя красота не волнует, а это преступление, караемое смертью, и все засмеялись.

- Завтра подарю тебе пистолет, Тина, - сказал Маго. - И разрешение на его ношение тоже предоставлю.

Он не смеялся, окинув меня внимательным взглядом, от которого мне стало не по себе. Я молча кивнула, и дала себе слово сегодня же посмотреться в зеркало.

Меня высадили на пятачке, и я немного поиграла с Рексом, чувствуя себя скованно под пристально-задумчивым наблюдением Маго. Зойка только вышла, и я не стала её дожидаться, отправилась в дом.

Баба Саня сидела на кухне над остывающим чаем, с библией в руках. Я поцеловала её в седой пробор, и поставила чайник снова, достала из холодильника сыр, потянулась к хлебнице, случайно взглянув в зеркало на стене.

С первого взгляда мои волосы, с остатками серой платины на концах, на фоне голубой стены полыхнули соломенным пожаром. Я подошла ближе. Призрачно-светящееся лицо с отчаянными кошачьими глазами, заострившиеся скулы. Нещипаные два месяца тёмные брови со своевольно-непреклонным изломом, как острые крылья дуры-чайки, рот, как свежая рана...

Будь я нормальным мужчиной, я бы от этой особы в зеркале бежала бы, как чёрт от ладана, куда глаза глядят, и со скоростью ветра. А в этом 'куда глаза глядят' постаралась бы закрыться на все запоры в доме, чтобы воспоминания о ней не мешали мечтать о нежных и спокойных, мудрых в своей обыкновенности девушках, которых не глупо и не опасно называть красавицами.

От созерцания останков несостоявшейся леди меня оторвала Баба Саня, сказав тихим надтреснутым голосом: Пора мне, Тиночка... Уже пора.