Искусство провокации: как толкали на преступления, пьянствовали и оправдывали разврат в британии эпохи возрождения

Лен весьма отличался от двух других основных тканей, шерсти и шелка, потому что лен впитывал воду и жир, а шерсть и шелк – отталкивали. Кроме того, чем старее и изношеннее лен, тем лучше его впитывающие свойства. Поношенные, застиранные льняные вещи впитывают намного больше нежелательного вещества, чем новые ткани. Кроме того, грязь и жир очень хорошо видны на белом льне, так что и вам, и всем остальным сразу понятно, насколько он чист (или грязен). Из-за того что грязь так заметна, в гигиенических делах нужно быть весьма бдительными: вы должны давать окружающим понять, что в самом деле чисты и не представляете никакой угрозы их здоровью. Чем чаще вы меняете льняную одежду, тем чаще стираете ее и тем больше грязи с себя убираете.

В прошлом я часто рассказывала (в книгах и по телевизору) о своих личных экспериментах с этим режимом гигиены: в течение определенных периодов я вообще не мылась водой, вместо этого нося и регулярно меняя полный набор льняного нижнего белья. И, к своему удивлению, я обнаружила, что при этом можно достичь довольно-таки неплохого уровня чистоты. Вы, конечно, будете пахнуть не так приятно, как после ежедневного приема душа, практически обязательного для современной жизни, но, с другой стороны, вонять вы тоже не будете. Слабый запах на близком расстоянии почувствовать можно, но здоровье кожи остается хорошим – если честно, даже лучше, чем при регулярном приеме душа.

Старая вера в очищающую силу льна – не глупость; она отражает вполне очевидную истину: чем чаще вы стираете одежду, тем чище будете. В XVI–XVII веках большинство людей мыли руки, лица и ступни водой. Немногие избранные наслаждались приватными горячими ваннами и банями (Генрих VIII, например, строил в своих дворцах большие ванные комнаты), но большинству приходилось рассчитывать на стирку и чистый лен для ухода за всем остальным телом. Таковы были реалии повседневной жизни. Соответственно, нагота вызывала мысли о потных подмышках и жирных шеях, нетронутых отшелушивающим и очищающим льном, и о грязи, которая остается на коже, а не смывается в тазу для стирки. Голая кожа – грязная кожа.

Этот аспект наготы отлично описывает наш добрый друг мистер Деккер, советуя своим «лохам» разгуливать с утра по комнате, прежде чем одеться, «либо в одной тонкой рубашке, либо… раздеться совсем, догола». После этого он советует своим молодым простакам, если на улице холодно, «залезть в угол к дымоходу… и сидеть до тех пор, пока от жара жирная роса твоего тела (как при поливании мяса жиром) не потечет по твоим бокам». Никто не говорил, что сидеть у огня полностью одетым – неприятно или грязно. Но вот пот, текущий по голой коже, считался поистине отталкивающим зрелищем.

Похотливые создания

Существовало немало различных способов возбудить или вызвать отвращение своим сексуальным поведением. Собственно, именно против похоти громче всего выступают проповедники той эпохи. Многие из этих способов мы уже обсуждали: откровенная, «непристойная» одежда, роскошное, разлагающее влияние юбок, которые носили мужчины, приглашение к сексу, которое подразумевается в «колоколообразной» модной походке. Язык уличного общения часто был весьма сексуальным, да и в популярной литературе было немало похабных намеков – достаточно, чтобы Томас Брайс в 1570 году опубликовал балладу под названием «Против грязной писанины», в которой вопрошал «Кто Господь наш – Христос или Купидон?» и порицал «распутные звуки и грязные чувства», содержавшиеся в этой писанине.

Но вот сам по себе секс вовсе не был отталкивающим и плохим. Страстный, энергичный и приятный секс считался отличным поведением – если, конечно, происходил в браке и предназначался для зачатия детей и укрепления связи между мужем и женой. И медики, и церковники соглашались в том, что секс в браке полезен для здоровья и одобрен Богом. Он способствует гармонии в семье и радостному состоянию ума, которое помогало обоим партнерам вести хорошую жизнь. Взаимное удовольствие было неотъемлемой частью законных сексуальных отношений, и с этим были согласны, пожалуй, все; наиболее сильной поддержкой, впрочем, идея пользовалась среди самых образованных и религиозных слоев общества.

Отношение католической церкви к сексу и браку всегда было двояким: идеальным для духовной жизни она считала безбрачие и воздержание, тем не менее поддерживала институт брака как одобренный богом для зачатия и воспитания детей. Протестантизм, однако, с самого начала отказался от целибата. Многие злоупотребления и недостатки католической церкви, заставившие религиозных реформаторов действовать, как считалось, сосредоточивались именно в закрытых, безбрачных сообществах богатых монастырей. В новой реформированной вере не было ни монахов, ни монахинь; сам Мартин Лютер женился, вырастил детей и призвал других священников последовать его примеру.